Шрифт:
Рита смотрела на него и думала, что пока, может быть, и не конец, но через неделю… Ладно, неделю она подождет. И ничего не скажет Федору. Он умрет на месте, если узнает. Он просто на месте умрет, если узнает, что она…
Рита и Федор звонили в милицию каждый день. Дело о краже вел майор Дудак. У него был устало-суетливый вид, и Рите он страшно не нравился. Она как чувствовала, что толку от его расследования не будет никакого, а заверения в том, что дело находится под контролем Комитета госбезопасности (как и все, что касается иностранцев), мало способствовали ее спокойствию.
Предчувствия, как поется в одной известной арии из одной известной оперы, ее не обманули. Ровно через неделю Дудак позвонил сам и сообщил, что на след преступника напали, в краже подозревается известный московский вор Слезкин. Якобы мелькнул он в Энске у дружков и исчез. В воровской среде ходят слухи, что он сорвал крупный куш, а поэтому счел необходимым скрыться. По станциям железной дороги разосланы ориентировки, но Слезкин как в воду канул. В Москву он пока не вернулся, а куда подался – неизвестно.
– А когда будет известно? – слабым голосом спросила Рита.
– Надо подождать, гражданка Ле Буа, – с утешительной интонацией проговорил Дудак.
Рита вздохнула. Когда кто-нибудь из милиционеров называл ее гражданкой, она чувствовала себя какой-нибудь там графиней или герцогиней, которой палач вежливо протягивает руку, чтобы помочь взойти на помост гильотины.
– Сколько же еще ждать? – воскликнула она в ужасе.
– Наши органы работают день и ночь, – внушительно изрек Дудак.
– Я не сомневаюсь, что ваши органы работают день и ночь, – проговорила Рита, с трудом сдержав нервический хохот. – И все же…
– Послушайте, гражданка Ле Буа, – голос Дудака набирал суровости, – у вас что, есть основания пожаловаться на гостеприимство советского государства? Какие именно? Вы живете в лучшей гостинице города. С вас никто не требует оплачивать номер, вас бесплатно кормят в буфете и ресторане, причем вам предоставлен самый широкий, неограниченный выбор блюд. Так это или не так?
– Так, но…
– Нет, вы скажите, скажите, если что не так! – настаивал майор. – Неужели полученная мною информация неверна?
– Верна, верна! – вздохнула Рита. – Но я просто хотела узнать…
– Я вот что вам скажу: ждите, гражданка Ле Буа! Ждите, а тем временем ближе общайтесь с советскими людьми, сходитесь с ними запросто, задушевно, смотрите на нашу жизнь без очков и без шор, как сказал некогда наш знаменитый поэт, глазами жадными хапайте, смотрите, что в нашей стране хорошо!
Дудак внезапно осекся, словно кто-то вошел в его кабинет и схватил за горло. Рита подождала, пока он заговорит снова, не дождалась и сама закончила строку:
– …и что хорошо на Западе.
– Вы знаете эти стихи? – безмерно удивился Дудак. – Странно.
– Что ж тут странного? Я хорошо знаю русскую поэзию, советскую – тоже. Маяковский любил Европу, любил Париж.
– Ну, он просто отдавал дань гостеприимству французов!
– В самом деле? – И хоть все это не имело ни малейшего отношения к предмету разговора, Рита не могла удержаться, чтобы не процитировать свое любимое:
В авто, последний франк разменяв. – В котором часу на Марсель? — Париж бежит, провожая меня, во всей невозможной красе. Подступай к глазам, разлуки жижа, сердце мне сантиментальностью расквась! Я хотел бы жить и умереть в Париже, если б не было такой земли — Москва.– Ну вот видите! – радостно вскричал Дудак. – Даже Маяковский признал, что Москва лучше Парижа. А Энск, уверяю вас, ничем не хуже Москвы. Скоро начнутся спектакли в театрах, вы можете хоть каждый вечер ходить в любой. Только позвоните заранее – и я устрою вам контрамарку хоть в оперу, хоть в Театр комедии, хоть в ТЮЗ или Кукольный театр, в филармонию или консерваторию. А главное, повторяю, поближе общайтесь с людьми! У вас ведь тут, насколько мне известно, родственники, а вы их совершенно игнорируете. Это нехорошо, гражданка Ле Буа.
Положив трубку, Рита тупо уставилась в стену.
Нет, не станет она следовать совету товарища Дудака и общаться с родственниками. Дообщалась, довольно с нее! Не до родственников сейчас. Нужно как можно скорей пообщаться с Федором и рассказать ему о том, что она доселе от него таила. Тревожась о пропавших документах, Рита несколько расслабилась, тем паче что чувствовала себя куда лучше, теперь ее тошнило не от всего на свете, а, так сказать, выборочно. Только от особенно тяжких мыслей – и от запаха растительного сала, но, к счастью, в отеле на нем не готовили.