Шрифт:
– Федор, ты, пожалуйста, поторопись, – пробормотала она, стараясь не опускать голову. – Я ж так долго не выдержу…
Он пообещал. И Рите ничего другого не оставалось – только ждать, когда он выполнит свое обещание.
Завтра. Послезавтра. А может быть, даже…
Зазвонил телефон. Рита резко вскочила – так, что потемнело в глазах и привычная омерзительная волна пошла от желудка к горлу.
– Алло? – выдавила с трудом.
– Рита?
– Я, я. Привет, Федор.
– Не узнал. Что у тебя с голосом?
– Все то же, – прохрипела она.
– Понятно. Ну слушай… я нашел.
– Нашел?!
– Да. Случайно повезло, потом расскажу подробней. Но штука в том, что этот человек завтра на неделю уезжает. Нужно ехать прямо сейчас. Ты сможешь?
– Конечно!
– Тогда действуем, как договорились. Я буду ждать тебя в машине… где договорились. Сколько времени тебе нужно?
– Ну, минут двадцать, – нерешительно сказала она, посмотрев на часы, но все еще ничего не в силах различить из-за темноты, подступившей к глазам.
– Ладно, давай через полчаса. Жду.
– Хорошо.
Рита положила трубку и сильно стиснула ледяными ладонями влажные виски.
Неужели эта пытка закончится? Сегодня! Уже сегодня!
Она поспешно одевалась.
Нужно выйти из гостиницы незаметно, через служебный ход, которым уже пользовалась и она, и проклятый воришка, обчистивший ее номер. Федор ждет в своей машине около консерватории. Это рядом, туда можно пройти проходным двором. Полчаса – это слишком много. Рита окажется там раньше. Федор прав, что заранее назначил место встречи: отправляясь делать криминальный аборт, не обязательно афишировать это на весь город. Дело-то подсудное…
В то же самое время некий молодой человек в неприметном сером костюме, уже несколько дней дежуривший на коммутаторе гостиницы «Россия» вместо телефонистки, набрал известный только ему номер:
– Он позвонил. Только что. Встречу назначил через полчаса, но я не понял где.
– Неважно. Главное, что мы знаем, куда они потом поедут. Спасибо, товарищ лейтенант. Хорошо поработали.
– Служу… – начал было лейтенант, но его собеседник уже положил трубку.
1944 год
Отряды R?sistance готовили в Париже восстание. В Латинском квартале, на маленькой улочке неподалеку от Пантеона, обосновался штаб. На улицах строили баррикады. В ход шло все: камни от развороченной мостовой – как во времена Парижской коммуны! – газетные киоски, тележки, мебель, которую выбрасывали прямо из окон, старые матрасы… Из пригорода Пти-Кламар пришло подкрепление – отряд маки€ под командованием русского майора Нестеренко. В отряде было много бывших советских военнопленных.
Восстание в городе началось в девять утра 19 августа. Американцы по-прежнему топтались неподалеку от города, выжидая, как повернутся дела.
Подразделения FFI окружили и изолировали все немецкие штабы и казармы. Французская полиция отказалась подчиняться гитлеровцам и перешла на сторону Сопротивления, заняв здание префектуры.
При поддержке минометов, стоявших в Булонском лесу, маки€ вышибали фашистов из их опорных пунктов, особенно из здания Сената, где размещался штаб оккупантов.
Отряду русских партизан было поручено очистить от фашистов рю Гренель, где раньше находилось здание советского посольства. Вскоре над ним был водружен красный флаг. Французы, жившие по соседству, раньше обходившие этот дом окольным путем, высовывались в окна и радостно кричали:
– Браво! Русские, браво!
Внутренние бои в Париже шли почти неделю, когда наконец 24 августа в столицу вступил отряд французской бронетанковой дивизии генерала Леклера.
Татьяна все эти дни почти не выходила из дома, все ждала, не объявится ли дочь. Алекс и Сазонов то и дело выходили на улицу и приносили вести о событиях.
Ни свет ни заря 23 августа позвонил Гастон:
– Мадам Ле Буа, наполните ванну водой до краев, все чайники и кастрюли. Возможно, не будет работать водопровод.
Татьяна только пожала плечами: до водопровода ли сейчас? Но Всеволод Юрьевич отнесся к предупреждению серьезно и, помогая горничной, долго бренчал всей посудой, которая только отыскалась в доме и которая была пригодна для хранения воды. Обе ванны тоже наполнили.
– И что? – засмеялся Алекс. – Где мы теперь будем этой водой мыться? Ванны-то заняты!