Где кюна Хёрдис, никто не знал. Но, по правде сказать, о ней не очень-то беспокоились: нежной любви к ней никто не питал, да и не из тех эта женщина, кто пропадает.

Битком набившись во все дома и строения, как пришельцы, так и местные спали по очереди, каждый миг ожидая нового нападения противной стороны. Ночь проходила, тьма начинала рассеиваться, и еще до первых лучей зари перед устьем фьорда раздались звуки боевых рогов. Фьялли узнавали рог Торварда конунга и вскакивали в ликовании, хватались за оружие, уже видя перед собой победоносную битву. Теперь, когда он возвращался, численное превосходство Бергвида и Эйрёда конунга не казалось страшным.

Квитты и тиммеры наспех вооружались и выбегали из захваченных домов, торопливо сталкивали корабли. Те, кто стоял ближе к устью фьорда, поспешно отходили к середине, к основным силам, потому что множество кораблей, в предрассветной тьме выходящих из моря, казалось несчетным.

Фьялльские «Драконы» и хэдмарские «Змеи» или «Волки» шли и шли сплошным строем, грозно скаля зубы, и длинные ряды вёсел в дружном замахе казались крыльями. Снова звучали, отражаясь от скал Аскефьорда, голоса сотни боевых рогов, но теперь не фьяллям, а врагам их они внушали ужас.

Было еще почти темно, когда началось сражение у причала Бергелюнга. Корабль самого Альвора ярла подошел к собственному причалу и быстро смял сопротивление квиттов, пытавшихся помешать ему высадиться. Альвор ярл с двумя сыновьями и дружиной бросился отбивать у врага собственный дом, а Торвард с прочими пошел дальше – к Конунгову причалу. Сразу за «Ушастым» шел «Единорог» Халльмунда, за ним – «Брокк» Роллауга Зашитого Рта и «Лосось», где распоряжался брат его жены Ивар ярл.

Торвард стоял на носу в окружении телохранителей, со стягом на длинном древке за спиной. Его черные волосы были заплетены в две косы, лицо скрывала полумаска шлема, но любой узнал бы его с первого взгляда: из-под кольчуги виднелась красная шелковая рубаха, ярким пятном выделявшаяся в дружинном строю, на запястьях сверкали два золотых браслета, а на груди блестела золотая цепь из последней туальской добычи. На широком поясе сидели золотые накладки, а в руках конунг сжимал копье на красном древке – копье для первого броска, отдающего врага Одину.

Еще на полпути им встретилось около десятка кораблей: здесь были и тиммеры во главе с Эйрёдом конунгом, и сам Бергвид на «Черном Быке».

– Где ты, ублюдок, раб и сын рабыни, тролль недоделанный! – с носа «Ушастого» кричал Торвард, прибавляя к положенному обычаем вызову множество совсем не учтивых выражений: ярость кипела в нем и требовала выхода. – Ты, трус, боялся взглянуть мне в лицо, как мужчина мужчине, ты, блудливая баба, колдун из свинарника! Ты пришел, когда меня не было, пришел воевать с женщинами и рабами!

– Я пришел отомстить тебе за все злодеяния твоего подлого отца! – орал в ответ со своего корабля Бергвид, потрясая длинным черным копьем. – Я разорил твой дом! И я убью тебя, как вы убили моего отца, Стюрмира конунга! А ты славно сражался с женщиной на острове Туаль – посмотрим, на что ты способен, когда перед тобой мужчина!

– Это ты – мужчина? – свирепо ответил Торвард, еще более разозленный упоминанием об Эрхине, вражда с которой и впрямь не украшала его в собственных глазах. – Ты – колдун, ты баба, хоть и с бородой! Умеешь только задом поворачиваться! [15] Вспомни, как ты сбежал от меня тогда, в прошлом году, на море, на Квиттингском Востоке! Ты заморочил нас, напустил туману, а сам сбежал, ты сражался «боевыми оковами»! Ты воюешь чарами, как злобная старая ведьма!

– Ты – сын ведьмы! Моя мать – законная жена конунга из славнейшего рода, а твоя – бывшая рабыня! Ты – внук рабыни, сын ведьмы! И отец твой – не Торбранд конунг, а тот великан, у которого жила твоя мать-ведьма!

На это Торвард уже не стал отвечать, а метнул в Бергвида копье. Телохранители отбили его щитами, а самому Торварду оруженосец тут же из-за спины подал новое. Корабли достаточно сблизились, так что не только Торвард мог добросить копье: полетели стрелы, над блестящими железными шлемами взметнулись круглые разноцветные щиты.

– Узнаешь ли ты меня, Роллауг Зашитый Рот, зовущий себя конунгом хэдмаров! – кричал пообок со своего корабля Эйрёд конунг, обращаясь к своему кровному врагу. – Узнаешь ли ты меня? Я – Эйрёд, конунг Тиммерланда, отец той девушки, которую ты погубил! Много лет прошло, но жажда мести не остыла в моем сердце! И напрасно ты надеялся, что я слишком стар и слаб, чтобы взыскать с тебя мой долг! Ты пришел сюда постоять за твоего побратима, но позаботься-ка лучше о себе! Я вызываю тебя на бой, и пусть только один из нас потом расскажет о нем!

– Да лучше было бы и второй твоей дочери утонуть, чем стать невестой вон того бычехвостого! – весело отвечал Роллауг, широко растягивая в издевательской усмешке свой обрамленный шрамами рот. – Ты, бедняга, совсем лишился рассудка, если выбрал себе такого союзника! И на кого же ты покидаешь двух твоих младших дочерей? Ведь внуков тебе от них не дождаться! Они осиротеют, бедняжки, уже сегодня к полудню!

Корабли сблизились, железные крючья с обеих сторон разом впились в борта, но с разгона «Ушастый» и «Черный Бык» встали борт к борту так, что носы того и другого оказались на противоположных концах. С мечом и щитом Торвард кинулся на «Быка», через который ему теперь предстояло прорубиться, чтобы добраться до Бергвида.