Орда на пути своем будила удивительных созданий, что веками спали в укрывищах и логовах под узловатыми корнями столетних лип и дубов по заповедным приволжским лесам.

Те, кого предки нынешних жителей этих мест именовали лешими, водяными, полевиками, древянницами, русалками, дорожниками, восставали из плена забвения, присоединяясь к детям Колодца.

Люди забыли их, перестав верить в древних хозяев лесов и рощ, рек и ручьев, полей и дорог, но вот явился в мир тот, кто сумел пробудить древние силы, – и они с радостью откликнулись на его зов.

Мела метель. Валил снег. Били в мерзлую землю сотни когтистых лап и острых копыт. Терзали ледяной воздух сотни тугих крыл. Трещали деревья. Летели в снег обломанные ветки.

Орда неслась на Запад...

Яна грызла ногти. Отчаяние и чувство удивительного бессилия буквально ломали девушку, выводили ее из себя, и чтобы хоть как-то успокоиться, она испробовала все способы, вплоть до самых детских. Как ни странно, но именно дурацкая детская привычка, за которую Яна не раз получала по рукам от мамы, сработала – Коваленкова несколько успокоилась.

За то время, которое она провела взаперти, ей дважды приносили поесть. Меню на борту странного воздушного судна, ставшего для Яны летающей тюрьмой, отличалось простотой и питательностью – в первый раз девушке предложили, видимо, стандартный обед: гороховый суп, макароны, котлету и чай с лимоном.

Разумеется, из чувства самосохранения Коваленкова не прикоснулась к еде – мало ли что в нее могли намешать, от этого трехнутого бритого депутата ожидать можно было все что угодно.

Чернявый парень в сером комбинезоне, выполнявший, видимо, обязанности стюарда, во второй раз явился с новым набором блюд, скорее всего, завтраком – омлет, две сосиски, салат из квашеной капусты и сок. Увидев, что Яна ничего не ела, он весело хмыкнул, достал из нагрудного кармана завернутую в салфетку вилку и демонстративно попробовал каждое из принесенных блюд, давая понять, что опасаться нечего. Подмигнув девушке, парень оставил завтрак на тумбочке, подхватил поднос с остывшим обедом и скрылся за дверью.

Конечно, можно было еще в первый раз вырубить этого игривого молодца и попробовать сбежать, но за спиной стюарда маячил какой-то пугающе странный худой мужик с крепко закрытыми глазами. Завернутый в кусок материи, подозрительно похожей на обыкновенное покрывало, молчаливый страж буквально излучал, Яна явственно почувствовала это, опасность.

Перекусив, Коваленкова прилегла на узкую кровать. По ее ощущениям, с того момента, как она очнулась в этой каюте, прошло никак не меньше пяти часов. Стало быть, за наглухо зашторенным иллюминатором сейчас должно было наступить утро. Впрочем, рассвет в конце декабря поздний, так что несмотря на утренний час все равно за бортом «леталки», как Яна про себя окрестила воздушное судно, стояла темень.

Один раз, она была в этом уверена, «леталка» опускалась вниз и некоторое время висела на месте. Снаружи, видимо, что-то происходило. Даже сквозь звукоизоляцию девушка слышала сперва бой часов, а потом грохот пулеметной очереди, после чего корабль стремительно взлетел и двинулся дальше, по своему, ведомому лишь его пилотам, маршруту.

«Говорят: хуже нет – ждать и догонять! Неправда! Хуже нет – сидеть и не знать, что с тобой будет...» – подумала Яна. Ей хотелось спать, и девушка прикрыла глаза, зная – при малейшем шорохе она мгновенно проснется...

...Д-ду-у-ухх!! – сильный удар потряс «леталку». Жалобно заскрипели какие-то конструкции, все судно накренилось, натужно воя двигателями. Легкая перегрузка прижала Яну к стене, но спустя несколько секунд корабль выровнялся и начал сбрасывать скорость.

И-и-и-у-у! – режущий визг, переходящий в мощный рев, разорвал ставший уже привычным глухой реактивный шум моторов. И тут же, следом вновь завизжало: и-и-и-у-у!

Где-то в отдалении послышались взрывы – один, второй...

Затем визги начали повторяться с пугающей частотой, а взрывы слились в одну сплошную канонаду.

«Это же ракеты! – догадалась Яна. – Господи, война, что ли, началась? А я, стало быть, лечу на самолете-ракетоносце?»

Девушка бросилась к двери и отчаянно заколотила по ней кулачками. Она не знала, что «Серебряный орел», вел бой и в пассажирском отсеке не было никого, кто бы мог ее услышать...

– Сергей Павлович! Восемь быстро летящих целей! Западный сектор, азимуты от двадцатого до сорок седьмого! Следуют встречным режущим курсом! Судя по характеристикам радарных меток, реактивные истребители, но классифицировать не удается! – Голос командира боевой части Андрея Собинова, бывшего майора войск ПВО, чуть дрожал, но не от волнения, а от скрытого азарта – наконец-то начиналось настоящее дело!

– Боевая тревога! – буркнул в микрофон Рыков и посмотрел на Одноглазого, привычно замершего в углу ходовой рубки.

– Это они. Враги, – бесстрастно сообщил левый глаз Лиха. – Уничтожь их сейчас, сразу. Иначе они уничтожат тебя быстрее, чем ты успеешь чихнуть...

Сергей кивнул, щелкнул тумблером связи:

– Боевая часть! Собинов! Приказываю все восемь целей уничтожить на дальней дистанции...

«А если это ошибка? – мелькнула в голове у Рыкова неприятная мыслишка. – Лучше перебдеть, чем недобдеть!» – ответил он сам себе, а мать откуда-то из далекого далека прошептала: «Не бойся, сынок! Все правильно...»