Шрифт:
— Стив! То, что ты затеял, грозит тебе большими неприятностями.
— Я не боюсь. Я стал другим, отец. Забудьте того Рэтника.
— А как же Марсия! Ты не собираешься повидаться с нею?
— Конечно, она ведь знала Рэгони. Это единственный повод для встречи.
— Я не знаю, что у вас там с ней произошло, но, полагаю, Стив, тебе следует отнестись к ней с сочувствием. Независимо от ошибок, которые она совершила.
— Этот разговор ни к чему не приведет, отец.
Проводив Рэтника, отец Бристоу поежился, вспомнив холодный, отчужденный взгляд Стива.
Глава 2
«Грэмерси клаб» — вечерний клуб на Пятой авеню. Здесь подают вкусную еду и исполняют отнюдь не ультрасовременную музыку. Небольшой бар и несколько банкеток в конце зала для удобства членов клуба, ожидающих свободный столик. Все чинно и благопристойно. Сюда не забегают пропустить стаканчик. Взгляд бармена с сомнением скользнул по дешевому костюму Стива.
— Вы заказывали столик, сэр?
— Нет, дайте мне виски с содовой.
Рэтник бросил взгляд в обеденный зал, у дальней стены стоял белый рояль. Марсии там еще не было. Он черкнул свое имя на клочке бумаги и протянул бармену.
— Передайте это пианистке. Я ее старый друг.
Бармен промямлил что-то насчет строгих порядков в этом клубе. Но, взглянув на Рэтника, поспешил выполнить его просьбу и подозвал официанта. Тот быстро вернулся и пригласил Рэтника пройти к мадам Марсии.
...Они поженились через шесть месяцев после того, как познакомились. А еще ровно через месяц, за день до Рождества, Стив уже сидел в тюрьме по ложному обвинению в убийстве.
Марсия стояла посреди комнаты. Тоненькая, с коротко остриженными черными кудряшками. Некоторое время оба молчали.
«Теперь ей уже двадцать восемь, — подумал Рэтник, — годы берут свое». Черты ее лица стали более рэзкими, а взгляд уже не казался таким беззаботно веселым.
— Стив! — рванулась она навстречу мужу. — Почему ты не пришел домой? Ведь я все еще твоя жена, Рэтник! — Марсия сцепила руки так, что он заметил побелевшие костяшки пальцев.
— Это ты так решила, а не я. Я еще из тюрьмы писал, чтобы ты оформила развод. Ты ведь не была верной женой? Давай поговорим о другом. Когда ты в последний раз видела Фрэнка Рэгони?
— Он был здесь с женой около месяца назад. Они отмечали годовщину своей свадьбы.
— Месяц, говоришь? Он ничего не просил мне передать?
— Нет.
— Подумай хорошенько. Это имеет отношение к убийству Джо Вентра.
— Фрэнк постоянно твердил, что не ты убил его. Он говорил, тебя осудили без вины.
Рэтник резко повернулся и шагнул к двери.
— Стив, — рванулась за ним Марсия, — подожди!
— Я ждал пять лет. Ожидание кончилось. Пока!
Клинкэннон, председатель одного из отделений профсоюзов нью-йоркского порта, жил на пятом этаже меблированных комнат. Седая женщина, открывшая Рэтнику дверь, приветливо заулыбалась.
— Проходите. Я сестра Джека.
— Я насчет Фрэнка Рэгони.
— Сейчас я ему скажу, что вы здесь, — радушно отозвалась она, — только, пожалуйста, не долго. Ему сейчас очень скверно.
Рэтнику почудился за этими словами какой-то скрытый смысл.
Дверь отворилась. По выражению лица старой дамы Рэтник понял, что не все идет гладко.
— Джек просит извинить его, — она пыталась изобразить улыбку. — Но он себя плохо чувствует и не сможет принять вас. У него сильная головная боль.
— И началась она, как только вы сказали, что я по делу Рэгони?
— Я ничего не знаю.
— Что ж, передайте вашему брату мои соболезнования. Но учтите, что Амато его жалеть не будет.
Комната, которую снимал Рэтник у миссис Кейра, тонула в темноте. Не успел он зажечь свет, как раздался стук в дверь.
— Эй, Рэтник, открой! Это Коннорс из тридцать первого! Мне надо поговорить с тобой!
— Не шикарно здесь, — проворчал полицейский, входя и оглядываясь по сторонам.
Коннорс снял свое хорошо сшитое и, видимо, очень дорогое пальто и аккуратно положил его на край кровати.
— Я не считал тебя любителем животных, — кивнул он в сторону расположившегося в углу комнаты котенка.
— А кем ты меня считал?
Коннорс пожал плечами.
— Что ж, тебя неплохо знают в тридцать первом. Очень несговорчивый, очень упрямый, — в улыбке Коннорса мелькнула тень угрозы. — Мне кажется, сержант Клейберг тебя называл классным фараоном.
— А как поживает Клейберг? — поинтересовался Рэтник, намеренно не замечая иронии.
— А что ему сделается! Чудесно живет!
Коннорс сел, скрестив ноги, стараясь не помять острую складку на брюках.