— Я приеду за ней. Ты ведь так и не рассказала, как вы встретились. Ты знаешь, о чем я говорю.

— Пожалуйста, не приходи. Я пришлю с посыльным.

— Ну, если ты настаиваешь... Я буду у себя в конторе. — Я дал адрес.

— Лью? — она говорила почти шепотом, с особым напряжением в голосе. — Ты ведь не начнешь действовать, а? Стараться выведать мои собственные секреты? Ты ведь не играешь сейчас?

— Это не игра, — ответил я.

— Тем более. Благодарю тебя.

Я сидел и еще и еще раз вспоминал наш разговор. Я подумал, что ей сильно досадил мужчина или мужчины. В конце концов я не пошел обедать и рассердился на самого себя. Так я сидел и растравлял себя, пока не появился посыльный от Сюзанны.

Это был молодой негр в форме, говоривший так, словно он окончил колледж. Он вручил мне запечатанный конверт, который я тут же вскрыл.

В нем находилась одна-единственная глянцевая фотография, положенная между двумя листами плотной гофрированной бумаги. Фотография юной блондинки, одетой в парик пажа и купальник. Объяснить ее красоту было непросто. Она заключалась в ее чистом лбе, и в гармоничной линии щек, и в совершенной округлости подбородка, и в ее абсолютной женственности, светившейся в глазах.

Из праздного любопытства я перевернул отпечаток, надеясь увидеть имя фотографа. На обратной стороне красными чернилами при помощи резинового штампа было выдавлено: Фотопредприятие «Гарольд „Хар“ Харлей», отель «Барселона».

— Я больше не нужен? — спросил посыльный.

— Нет. — Я дал ему десять долларов.

— Это слишком много. Мне уже заплатили.

— Знаю. Но прошу вас купить букет гардений и передать их миссис Дрю.

Он сказал, что сделает.

События 1945 года ушли в далекое прошлое. Здание отеля существовало, но, помнится, я слышал, будто его закрыли. Я долго ехал вниз по Сансет-стрит по направлению к шоссе, идущему по побережью, обдумывая свои шансы разыскать Гарольда Харлея. Поэтому я и хотел взглянуть на дом, где когда-то жили Харлей и Кэрол.

Это было огромное старое строение в стиле «ранней голливудской Византии» с оштукатуренными куполами и минаретами и закругленными верандами, где выдающиеся личности далекого прошлого потягивали контрабандный ром. Яркие лучи фонарей со станции технического обслуживания, расположенной на другой стороне шоссе, освещали дом с отслоившейся краской и выбитыми окнами.

Оставив машину возле заросших сорняками разломанных бетонных ворот, я подошел к парадной двери. За стеклом на штукатурке висела табличка с объявлением о банкротстве и приписка, что здание в сентябре будет продаваться с аукциона.

Я зажег фонарик и посветил внутрь, в коридор. Обстановка в коридоре еще полностью сохранилась, но создавалось впечатление, будто несколько поколений домовладельцев не заменяли ее. Ковры были вытерты, кресла продавлены. Вообще это местечко показалось мне вполне подходящим для того, чтобы здесь собиралась толпа привидений.

Я пошел вдоль круглой веранды, прокладывая себе путь между размокшей под дождями плетеной мебели, затем посветил фонарем в доходящее до полу окно. Там оказалась столовая: стояли столы, на них лежали свернутые треугольниками салфетки, но все это было покрыто толстым слоем пыли. Самое подходящее место для вечерней трапезы привидений.

Отдав таким образом дьяволу дьявольское и утвердив себя через это в настоящем времени, я вернулся к входным дверям и громко постучал фонарем по стеклу. Где-то внутри здания в дальнем конце коридора показался свет. Он двигался по направлению ко мне.

Огромный мужчина, шедший так, словно у него больные ноги, нес электрический фонарь. В его отблесках я смог рассмотреть лицо этого человека. Грубый, загнутый книзу нос, выпуклый лоб, пересохшие губы. Это было как бы усохшее лицо ребенка, никогда не пившего ни одного глотка воды. И еще я увидел в его руке револьвер.

Он направил оружие на меня, ослепил светом фонаря и прокричал сквозь стекло:

— Здесь закрыто! Ты что, читать не умеешь?

— Я хочу поговорить с тобой.

— А я не хочу! Убирайся вон, мошенник!

Он сделал недвусмысленное движение револьвером. По его голосу и взгляду я понял, что он здорово пьян. Пьяный с револьвером и явным намерением пустить его в ход. Это мог быть и убийца. Тогда я сделал еще одну попытку:

— Вы не знаете фотографа по имени Гарольд Харлей, который когда-то бывал здесь?

— Никогда не слышал о таком. А сейчас ты уберешься отсюда раньше, чем я сделаю в тебе дырку. Ну!

Он поднял свой тяжелый револьвер. Я ретировался через шоссе к станции техобслуживания. Подвижный мужчина в испачканном комбинезоне вылез из-под подвешенной на крюк машины и предложил мне бензин.