— Вам не в чем упрекнуть себя. То, что я увидел, мне многое объяснило.

— Знаю. Старик буквально терроризировал Майкла еще в детстве. Когда-нибудь он ответит за то, что сделал Майклу и мне. Майкл уехал из дома и никогда не возвращался туда. Кто может упрекнуть его за это?

— Но вы остались?

— Только на время. Я был достаточно хитер и попытался заранее подыскать себе место. В конце концов я уехал оттуда в Калифорнию, поступил в школу фотографов, где выучился кое-чему.

Меня интересовал еще целый ряд вопросов, касающихся совместной жизни Майкла Харлея и Кэрол Браун — начиная с Айдахо и кончая Калифорнией. То, что было в начале, стало для меня уже достаточно ясным, несколько смущала середина, а самый конец и вовсе терялся во мраке.

— Я разговаривал с родителями Кэрол, — сказал я. — Она была у них в начале лета и оставила в своей комнате чемодан. Письмо, найденное в нем, открыло мне глаза на причину, по которой вы обвиняете себя в том, что способствовали преступлению Майкла.

— Вы видели мое письмо? Больше я никогда не буду писать таких писем, как это. Но я хотел как лучше. — Он снова опустил голову.

— Очень трудно предвидеть то, что ожидает впереди, и предугадать, к чему могут привести даже незначительные поступки. Вы ведь не собирались предлагать Майклу ничего плохого?

— Господи! Конечно, нет.

— Тем не менее ваше письмо помогло мне. Оно привело меня сюда, к Отто Сайпу, и я надеюсь, что в конце концов приведет к мальчику. Он находился здесь с утра понедельника до вечера в среду.

— Вот оно как!

— Вы хорошо знали Отто Сайпа?

Только не этого вопроса ждал Гарольд Харлей. Если бы он мог, то, наверное, провалился бы сквозь землю, оставив свой темно-серый выходной костюм, черный галстук и пыльную шляпу здесь, на кривых сучьях магнолии, вместе с ее высохшими листьями.

— Он был товарищем Майкла, — сказал он так тихо, что я едва расслышал. — От брата я узнал о Сайпе. Он тренировал Майкла, готовя его к карьере боксера.

— А к какой карьере готовил он вас, Гарольд?

— Меня?

— Вас. Разве не Сайп предложил вам работать фотографом здесь, в отеле?

— Ну, это не в счет... Я был братом Майкла.

— Я убежден, что вы должны были что-то делать за это. Не хотел ли Сайп, чтобы вы помогли ему в его побочной работе?

— Что за побочная работа?

— Шантаж.

Он так резко мотнул головой, что шляпа чуть не свалилась на землю.

— Честное слово, я не имел никакой доли в его доходах. Он установил мне стандартные цены за те фотографии, платил жалкие доллары за такой риск, а если бы я отказался, то потерял бы работу. Я ушел сразу же, как только появилась возможность. Это был грязный бизнес.

Он всматривался в постепенно исчезающий фасад отеля. Сейчас, в сумерках, фасад был совершенно белым.

— Я никогда не имел никакой выгоды от этого, никогда не знал, что это были за люди.

— Кроме одного раза.

— Я не знаю, о чем вы говорите.

— Разве не вы сделали фотографию капитана Хиллмана и его девушки?

Он побледнел и покрылся потом.

— Не знаю. Я никогда не знал имен.

— Прошлой весной, в Ньюпорте, вы узнали Хиллмана.

— Конечно же, он был старшим помощником на судне Майкла. Я встретил его, когда в тот раз поднялся к нему на борт.

— А не в другой раз?

— Нет, сэр.

— Когда вы и Майкл были арестованы? Весной сорок пятого?

Он кивнул.

— Пятого марта. Никогда не забуду этот день. Это был единственный раз, когда меня арестовали. После того, как меня выпустили, я больше никогда туда не попадал. До сих пор.

Он вновь осмотрел это место, которое, казалось, предало его во второй раз.

— Если вы правильно назвали дату, то фотографию, которой я интересуюсь, делали не вы. Она выполнена первого апреля.

— Я не лгу. К тому времени у Отто Сайпа был другой парень.

— Почему он получил в отеле такую большую власть?

— Думаю, он сделал что-то для правления. Много лет назад он замял какое-то дело, касавшееся кинозвезд, останавливавшихся там.

— Когда Майкл сбежал с корабля, он скрывался здесь?

— Да. Я предоставил ему и Кэрол свою комнату, мне ее дали, потому что я работал в отеле. Сам я спал в служебном помещении. Думаю, Отто Сайп разрешил Кэрол остаться в той комнате и на время, пока мы были арестованы.

— Это та комната, что в конце коридора, следующая после его?

— Да.

— Там стояла медная кровать?