Знакомый чиновник, с ним уже не раз приходилось иметь дело по разным служебным делам, принял запрос начальника Навигационной школы. Как всегда, для порядка, поворчал на нехватку материалов на складе и просил подождать, пока он выяснит некоторые вопросы.

Ждать пришлось долго. За дверью слышались торопливые шаги других служащих, порой кто-нибудь из них заглядывал в комнату. Иван стоял возле узкого окна, смотрел, как у противоположного берега швартуется транспорт из Испании. Ломает тонкий лед, подваливается к стенке. Потрепан изрядно, но успел проскочить через осеннее штормовое море и к Рождеству доставил в порт бочки с малагой и мадерой.

Дверь распахнулась, и в комнату ворвался посиневший от холода рассыльный. Еще совсем молодой паренек, в глазах испуг.

— Господин капитан! Меня в конторе задержали, я не виноват!

— Что у тебя?

— Примите пакет от его превосходительства посла Швеции! Распишитесь в получении, бумага важная!

В другое бы время Иван объяснил, что чиновника нет на месте и просил подождать. Но сегодня день особый, решение принято еще утром. Решительно протянул руку.

— Глазел на фокусников в балагане! Забываешь о своих обязанностях! — грозно сдвинул брови и прорычал начальственно. В книге рассыльного поставил закорючку и только после этого благосклонно улыбнулся и вложил в ладонь паренька серебряную монету. — Больше не опаздывай! Беги, погрейся горячим пуншем!

Как только за мальчишкой закрылась дверь, быстро опустил в карман пакет из толстой бумаги с сургучными печатями.

На следующее утро Иван положил этот пакет на стол посла.

Андрей Артамонович Матвеев принял посетителя в своем небольшом кабинете, посредине которого красовался стол красного дерева. Ножки чуть гнутые, к ручкам ящиков приделаны витые кольца, стенки украшены позолоченными фигурками древних богов и героев. Стены кабинета обиты красивой тканью, на них развешены картины, зеркало в пышной раме, полки с книгами. В углу большой глобус, а на полу, выложенном светлыми и темными дубовыми плитками, раскинулась огромная медвежья шкура. Дипломат устроился солидно, не пожалел средств, чтобы достойно представлять на чужой стороне российскую державу.

В этот утренний час посол уже чисто выбрит и надушен. Одет по последней парижской моде, на груди пышные кружева, завитой парик спадает ниже плеч, звонко цокают по паркету красные каблуки туфель. Лицо открытое, в уголках губ добрая усмешка, на подбородке милая ямочка. Но живые глаза смотрят настороженно, быстро осматривают посетителя, рядом с которым в почтительной позе замер посольский секретарь.

На приветствие Ивана посол ответил легким кивком и обворожительной улыбкой.

— Как вам, юноша, нравится этот письменный стол? По моему заказу его сработал мастер Ян Тетекуэн. Таким образом, мастер выдержал испытание и теперь работает живописцем в Оружейной палате в Москве. Вы тоже желаете ехать в Россию?

Иван кратко рассказал о себе, подтвердил желание вернуться на родину.

Нетронутый пакет продолжал лежать на полированной поверхности стола.

— На каких морях плавают выпускники вашей Навигационной школы? В каких портах бывали сами? Не могли бы показать их на глобусе? — поинтересовался посол.

Иван показал, стал отвечать на новые вопросы. Краем глаза заметил, как в зеркале мелькнул секретарь, за которым бесшумно закрылась дверь кабинета. Конверта на столе уже не было.

Посол продолжал радушно улыбаться и задавал все новые вопросы. Ответы не выслушивал до конца. Казалось, знает их заранее и просто проверяет нового человека. А потом заговорил сам и начал жаловаться на трудное житье российских подданных в Голландии. По его мнению, местные люди не отличались человеколюбием и добродушием, больше всего интересовались собственными делами, очень любили деньги и к иностранцам относились настороженно.

— Боятся они соседей, — откликнулся Иван. — Страна маленькая, живут одной торговлей.

— Вот именно! За все берут бессовестные цены. Страшно сказать, но этот домишка на наши деньги стоит 35 рублей в месяц! Казенного содержания посольству едва хватает. Этот кабинет обставил за свой счет, чтобы можно было гостей принять прилично. О том, чтобы иметь собственных лошадей и карету, как заведено у других послов, и речи быть не может. Обхожусь наемной и пишу в Москву слезные письма, чтобы увеличили наше содержание. Иначе от иностранцев уважения не будет. Нас еще мало знают, опасаются. А недруги России пользуются этим, нанимают бесстыжих пашквилянтов, чтобы они всякую хулу и нелепости о нас писали…

С громким стуком распахнулась дверь, и в комнату влетел секретарь с бумагами в руках. Кафтан нараспашку, парик съехал на сторону, и светлые вихры торчат во все стороны.

— Павел! Сколько раз я говорил, в таком виде нельзя появляться перед посетителями. Ты же не в приказной избе сидишь!

— Андрей Артамонович! Вон что в конверте-то оказалось! Манифест шведского короля Карла ко всем русским людям. Он обещает дворянам, духовенству и всем людям низкого звания волю и милости, освобождение от налогов. Готов защитить народ от лютости бояр и поборов воевод!

Лицо посла потемнело, глаза недобро блеснули.

— Что еще там написано?

— Страшно и повторять! Якобы царь Петр сошел с ума, а в Москве стрельцы опять посадили на престол царевну Софью. Все это шведы просят своего друга пропечатать в местных курантах. Обещают хорошо заплатить. Андрей Артамонович, это же подлость!

— Это, Павел, в политике дело обычное, — посол испытующе взглянул на Ивана. Словно хотел узнать, какое впечатление на него произвело прикосновение к государственным тайным делам. Но на лице посетителя увидел только спокойствие, а в глазах внимание.