Шрифт:
Дверь отворилась. Никогда черное, лоснящееся, невозмутимое лицо Мориса не казалось Катрин таким омерзительным.
Черномазый козел!
Очень хотелось провизжать это как можно громче, однако Катрин с трудом сдержалась и даже выдавила обольстительную улыбочку (она прекрасно помнила, какими глазами смотрел на нее раньше Морис – раздевал ее мысленно и лапал виртуально!), твердо намереваясь снова испытать на нем свои чары.
– Это же я? Катрин! Ты что, не узнал?
– Мсье отсутствует, – ответил Морис с таким выражением на черной морде, словно перед ним была не великолепная, шелковистая, благоухающая, роскошная белая Катрин, а какая-нибудь жалкая кривоногая Сяо-Ляо (или Ляо-Сяо, не велика разница!) из китайской забегаловки с окраинной улочки Парижа.
– Да я слышала! – процедила Катрин. – Пропусти меня, я хочу подождать его дома.
– Мсье не велел никого пропускать.
Катрин покачнулась. Раньше к нему и так никого не пропускали, кроме нее. Сегодняшнее «не пропускать никого» значило не пропускать именно Катрин!
– Ничего не понимаю, – пролепетала она. – Ну хорошо, хорошо… Скажи хотя бы, когда он собирался вернуться? – И улыбнулась Морису.
До чего она дошла – унижаться перед этим черномазым вышибалой! Улыбаться ему заискивающе!
– Мсье ничего не сказал, – глядя сквозь нее, сообщил Морис. – Мне ничего не известно о его перемещениях.
И отвел глаза.
Катрин насторожилась. Что-то было в тоне Мориса… что-то было в этих вильнувших в сторону глазах…
«Лоран дома! Точно дома! – сообразила она. – Морис врет, скотина!»
Ага, вздумал одурачить Катрин? А вот хрен тебе! Не на таковскую напал, понял?
– Хорошо, я уйду, – пробормотала она с самым растерянным, с самым жалким видом, повернулась и спустилась на две ступеньки. Оглянулась: – Только я очень тебя прошу, Морис…
Она опустила голову, согнулась. Теперь ее голова была как раз на уровне живота Мориса. С яростным криком Катрин бросилась вперед, врезавшись в него с такой силой, что у нее потемнело в глазах. Поганый черномазый, у него не пресс, а бетонное заграждение! Но все же Морис покачнулся – не столько от силы удара, сколько, наверное, от неожиданности. Только на миг он отшатнулся от дверного проема, однако Катрин хватило этого мгновения, чтобы пролететь в образовавшуюся щель и даже взбежать до первого пролета лестницы.
Однако Морис уже пришел в себя от изумления: одним прыжком одолев пять ступенек, он настиг Катрин, сграбастал ее своими ручищами, развернул и поволок к выходу. Ах, как тут пригодились бы туфли с острыми носами и на шпильках! Сколько раз Катрин видела по телевидению передачи о том, как самыми простыми способами с их помощью можно отбиться от маньяка, нападавшего на женщину, скажем, в подъезде. И все же она сделала, что могла: коленкой саданула Мориса в пах. Увы, не попала ни по какому уязвимому месту, а была схвачена еще крепче, скручена, потащена к выходу, причем сквозь яростное пыхтенье Мориса до нее доносился униженный визг. Это она визжала! Это ее тащил прочь, выбрасывал вон из дома какой-то вышибала, поганый черномазый козел, пидермон!
– Морис, отпусти ее… – послышался вдруг знакомый голос, и тиски, сдавившие Катрин, разжались.
Она сначала вздохнула. Воздух проник в сплюснутую грудь, тьма в глазах разошлась. Потом утвердилась на дрожащих ногах, потом обернулась: Матерь Божия, Лоран! Стоит на площадке, на несколько ступенек выше. Джинсы, свободный джемпер и ночные туфли на ногах – по этой дурацкой русской привычке! Так, значит, он и впрямь был дома… Катрин угадала: он был дома, но просто не хотел ее видеть.
«Ты, сволочь! Ты что себе позволяешь?!» – чуть не выкрикнула она, но прикусила язычок.
– Лоран… что случилось… я не могла до тебя дозвониться, а этот пидермон меня не пускает! – простонала Катрин.
Морис шумно вздохнул за ее спиной, но больше не издал ни звука.
– По-моему, с сексуальной ориентацией у Мориса все в порядке, – насмешливо проговорил Лоран. – Ты сама не раз говорила, что он смотрит на тебя так, словно вот-вот трахнет. Так что или одно, или другое, а вместе – никак!
– Мсье! – возмущенно взрыкнул Морис. – Я никогда не посмел бы!
– Знаю, знаю, – успокоительно кивнул Лоран. – Катрин большая фантазерка, мне известно. Но все же вы ее простите – на прощанье. Хорошо?
На прощанье?..
Катрин покачнулась. И все же ее огромное, невероятное самомнение не позволило понять истинный смысл слов Лорана.
– Ты что, решил уволить Мориса? – спросила она как ни в чем не бывало. – Ну и правильно!
– Морис остается, – так же спокойно проговорил Лоран. – Я увольняю тебя.
– Почему?! – взвизгнула она.
«Лоран дал тебе отставку… Лоран дал тебе отставку… Лоран дал тебе отставку…» Голос Фанни в ее мозгу звучал, словно заевшая пластинка. Так это правда? Нет, как он посмел, этот дикарь, этот варвар из какой-то зачуханной страны, которую никто из приличных людей даже не считает цивилизованной?