– Подгоревший бекон и пережаренную яичницу? – Он прислонился к дубовой балюстраде, и она, почувствовав на себе его горячий взгляд, еще усерднее заработала тряпкой.

– Я приготовила рыбу и картофельный пирог – вполне съедобно.

– Твой поцелуй вкуснее, – ухмыльнулся он, и нежные нотки в его голосе заставили ее сердце сладко заныть.

– Но не такой сытный.

Он ничего не сказал, но продолжал стоять рядом. Его высокая фигура одновременно и пугала, и влекла ее. Она не понимала, как такое может быть.

– Я принес кое-что, чтобы скрасить твое заточение, – проговорил он наконец и зашуршал бумагой.

– Можешь оставить себе свои подарки, – строптиво заявила она. – Я ничего от тебя не приму.

Ник не мог оторвать глаз от ее округлых бедер, скрытых под рваной бархатной юбкой. Он положил пакет на ступеньку, а она, не обращая на него внимания, продолжала остервенело орудовать тряпкой.

Он обнял ее сзади за талию. Она замерла, не выпуская из рук тряпку. Он прижал ее к себе и нащупал ее грудь под тесным лифом, представляя в мечтах, как расшнуровывает бархатный корсаж.

Она не двигалась.

Он закрыл глаза и вдохнул ее аромат, неуловимую смесь роз и женственности. Нежные завитки волос на ее шее щекотали ему ноздри, и он прижался к ним губами.

Он почувствовал, как она напряглась, готовая в любой миг вырваться из его объятий. Он мог бы задрать ей юбки и овладеть ею прямо здесь, на ступеньках, но ему не хотелось ее унижать. Это значило бы навсегда потерять ее доверие.

Он отступил, не сводя глаз с ее тонкой талии и аппетитных бедер.

– Так тебе не интересно, что я купил? – спросил он хриплым голосом.

Она молча покачала соловой.

Он подхватил ее на руки и понес наверх, не обращая внимания на протестующие вопли. Перешагнув через ведро с водой, он чуть не поскользнулся на куске мыла. Очутившись в своей спальне, которая была ближе, чем ее, он со смехом опустил ее на пол.

– Дикая кошка, – усмехнулся он. – Оставайся здесь. Я мигом.

Она сердито насупилась, но послушалась. Наверное, в ней победило любопытство. Он вернулся и сунул ей в руки объемный сверток.

– Разверни.

Она недоверчиво покосилась на него, и он добавил:

– Не бойся, это не змея и не ядовитый паук.

– Змея, – протянула она рассеянно, проворно разрывая упаковку. Он внимательно следил за выражением ее лица. Щеки ее залились радостным румянцем, глаза широко распахнулись.

– Это для тебя. Ты сказала, что любишь рисовать, и я подумал, что тебе понравится набор рисовальных принадлежностей. – У него перехватило дыхание от того, что на лице ее появилось выражение искренней радости, которую она не смогла скрыть за маской высокомерного безразличия.

– Спасибо, – выдохнула она. – Очень мило с твоей стороны.

– Я хоть и преступник, но не злодей.

– Я знаю, – прошептала она так тихо, что он едва ее расслышал. Ее слова, однако, ознаменовали новую веху в их отношениях. И он был немало удивлен, обнаружив, что это для него важно.

В комнате повисло неловкое молчание, и Ник не знал, как его нарушить. Он смотрел, как она перебирает кисточки и ощупывает туго натянутый холст.

– Что ты будешь рисовать? – спросил он наконец.

– Хороший вопрос. – Она бросила взгляд в сторону окна, за которым виднелись крыши и трубы домов, и вздохнула. – Полагаю, какую-нибудь трубу или крышу.

– Ты всегда рисуешь с натуры?

– Да. Цветы, деревья, пейзажи.

– Тогда я принесу тебе букет цветов. Хризантемы подойдут?

Она кивнула, и взгляд ее потеплел.

– Да, я люблю хризантемы. – Она собрала подарки и понесла их в свою комнату. Ник последовал за ней, как будто между ними осталось что-то недосказанное. Он сразу заметил приятную перемену в ее комнате.

– Что ты здесь сделала? Комната просто преобразилась.

– Я все вымыла, вплоть до стен, и нашла простыни, из которых смастерила занавески. Простенькие такие, но с ними как-то уютнее, и они скрывают меня от любопытных взглядов из дома напротив. Я и не знала, что в Лондоне дома стоят так близко друг к другу. Если высунуться в окно, можно, пожалуй, достать рукой до противоположной стены.

Ник усмехнулся.

– Не думаю, что у тебя такие длинные руки, но люди и в самом деле живут здесь в тесноте. В более респектабельных районах города и улицы шире, и дома дальше отстоят друг от друга.