Шрифт:
— Да? — очень спокойно и мягко спросила она.
Рейми собрался с духом.
— Драсни… Ты… ты… станешь моей женой?
Долгий момент она парила в воздухе практически неподвижно, лишь чуть-чуть волнообразно шевеля плавниками, чтобы удержаться на месте.
— Вот это да! — пробормотала она наконец. — Я не знала, что… — Она глубоко вздохнула. — Я польщена, Манта. Правда, правда. Ты удивительный и ты хороший друг. Мы долго были вместе, и я сильно привязалась к тебе. При других обстоятельствах…
Она замолчала.
— Все правильно. — Рейми почувствовал, как сотни бритвенно острых зубов сивра разрывают ему сердце. — Продолжай.
Она придвинулась поближе и положила свой плавник на его.
— Но дело в том, что я уже дала согласие Пранло стать его супругой.
Рейми отвернулся — чтобы не видеть той, которую так страстно желал, чтобы не чувствовать мучительно ласкового прикосновения.
— Конечно, — с трудом выдавил он. — Я должен был догадаться. Мои поздравления или что в таких случаях положено говорить.
— Мне очень жаль, Манта, — нежно сказала Драсни, и ему послышался в ее голосе отклик собственной боли. — В самом деле. — Она снова придвинулась к нему и погладила его плавником.
Призрачные сивра уже прогрызли себе путь сквозь его сердце, и внезапно что-то внутри у него взорвалось.
— Не прикасайся ко мне! — Он с силой хлопнул ее плавником. — Ты счастлива. Чудесно, будь счастлива. Но будь счастлива где-нибудь подальше от меня.
— Пожалуйста, Манта, не делай этого, — умоляюще сказала она. — Если бы существовал другой способ…
— Но его нет, правда? — прорычал он. Боль, теперь явственно ощутимая в ее голосе, удваивала его собственную. Плевать он хотел на боль, и на ту, которая раздирала его сердце, и на боль Драсни. — Уходи. Уходи и будь счастлива с Пранло.
— Манта…
— Я сказал «уходи»! — прогрохотал он и сердито посмотрел на нее. — Я не хочу больше видеть тебя! Никогда!
На одно короткое мгновение их взгляды встретились. Рейми понимал, что в последний раз видит любимые глаза.
И потом, захлебываясь рыданиями, она развернулась и уплыла во тьму.
Он долго всматривался в том направлении, где она исчезла. Может, еще вернется, шептал ему крохотный лучик надежды. Может, решит, что он тот, кто дорог ее сердцу, и распрощается с Пранло?
Но она не вернулась. И он знал, что этого не произойдет.
В конце концов он заставил себя очнуться. Ночь на Юпитере продолжается недолго, и вскоре все проснутся и возобновят свою деятельность.
Но он будет уже далеко, когда это произойдет.
Он нырнул и ушел на глубину, не останавливаясь почти до самого нижнего края Уровня Четыре, дальше которого опускаться ему было физически невозможно. Развернулся влево и устремился на север. Он знал, что большинство джанска придерживаются зоны экватора, предпочитая перемещаться вместе с ветрами. За пределами этого относительно узкого пояса оставалась огромная и, по-видимому, практически неисследованная территория. Хватит места, чтобы затеряться.
И эта ночь не прошла для него зря. По крайней мере, теперь он точно понимал, что он такое и как его воспринимают. И это заставило его по-новому расставить свои жизненные приоритеты.
Пусть Гессе и Фарадей готовят свои лабораторные столы. Потому что так или иначе, но он добудет им звездолет.
И в Глубину всех джанска! Всех!
Глава 11
Защитник был очень большой, почти вдвое длиннее Рейми, с такой бугристой, покрытой шрамами кожей, что в нем с трудом можно было распознать джанска. Ясное дело, за свою долгую жизнь он выдержал множество сражений.
И если Рейми не поторопится, то окажется следующим объектом нападения.
— Я задал тебе вопрос, Производитель, — угрожающе пророкотал Защитник. — Что, во имя грязных пакра, ты делаешь на моей делянке дрокмура?
— Прошу прощения, Защитник, — ответил Рейми, силясь сдержать дрожь в голосе.
Дрожал он не столько от страха — хотя и от страха тоже, — сколько просто от голода. Вот уже четыре дня ему не удавалось найти никакой еды, и все тело реагировало на это мелкой дрожью.
И естественно, когда наконец он нашел еду, то вместе с ней нашел и выжившего из ума Защитника, вообразившего, что она принадлежит только ему.
Что шло явно вразрез с законами. Но здесь, в нескольких неделях пути на север от экватора — центра власти и культуры джанска, — законам, видимо, следовали только тогда, когда считали удобным.
— Ну? — прогрохотал Защитник. — Чего молчишь?
— Я очень голоден, сэр, — ответил Рейми, дрожа еще сильнее.
Просто от голода, но Защитник, конечно, принял это за проявление страха.
И с какой стати он должен делиться своим драгоценным дрокмуром с каким-то жалким Производителем, трясущимся от страха перед ним?