Хотя, если хорошо подумать, никакая это не перестраховка, а совершенно естественная осторожность, чего мне, кстати, часто недостает.

Я мигом взлетела к себе на восьмой этаж — вот и знакомая дверь. Вставила ключ в замочную скважину и вдруг остановилась. Конечно, несколько минут назад я дала маху, но ведь вполне возможно, что кто-то может поджидать меня в квартире. С известными, как говорится, намерениями.

Осторожно провернула в замке ключ, тихонько толкнула дверь. Дверные петли у меня всегда хорошо смазаны. Хоть мужика нет, но род моих занятий обязывает.

Заглянула в прихожую — никого. На вешалке одежды нет. А на полу и специальной полочке — я посмотрела — никакой обуви. Вроде все чисто.

Совсем было успокоившись, я собралась захлопнуть дверь, но вдруг до меня донесся звук — так чиркают спичкой о спичечный коробок.

Послышалось?

Я затаила дыхание. По квартире поплыл табачный дым. Значит, не послышалось. У меня кто-то был. И этот кто-то явно не хотел, чтобы о его пребывании узнали, — ведь сейчас осень, без верхней одежды мало кто ходит, а в прихожей на вешалке ничего не висит. И обуви не заметно. Вот курить он только зря начал. Впрочем, я его понимаю, курение — привычка ужасно вредная, все это осознают, избавляются очень немногие. Я вот тоже жутко много курю, особенно когда чего-нибудь или кого-нибудь жду.

Тихонько ступая, я немного прошла в глубь квартиры. Курили в кухне. Присев на корточки, я осторожно туда заглянула.

Так-так!

На кухне спиной ко мне стоял мужчина в кожаном плаще и темной фетровой шляпе. Мужчина курил и смотрел в окно. Я даже почувствовала резкий запах кожи — плащ явно был новым, только что купленным.

Я медленно выпрямилась и осмотрелась. На холодильнике рядом со мной стояла ополовиненная бутылка армянского коньяка, невесть откуда взявшаяся.

Стараясь двигаться бесшумно, я бережно взяла бутылку за горлышко — благо крышечка на ней была завинчена, и, пытаясь не трясти ее, чтобы не булькал коньяк, стала приближаться к незнакомцу.

Я была уже на полпути, когда он вздохнул и, не отрывая взгляда от окна, потянулся открыть форточку, вероятно, чтобы выбросить окурок.

Это его движение и определило мои дальнейшие действия: я прыгнула вперед и изо всех сил обрушила бутылку ему на голову.

Безумно жаль коньяка!

Незнакомец даже не успел повернуться. Он издал какой-то неопределенный, но довольно громкий звук и повалился на пол. Мне под ноги.

Щегольская фетровая шляпа слетела с головы, и из-под нее показались знакомые пегие длинные локоны. Дима!

Мать моя женщина!

Вот так легко, оказывается, можно решать запутанные личные проблемы. Раз хватила чем-нибудь тяжелым немилого по кумполу и гуляй дальше.

Я наклонилась над Димой. Он слабо застонал, но глаз не открывал. Я взяла с плиты чайник — вода вроде холодная — и плеснула ему в лицо.

Дима открыл один глаз.

Сняв крышку с чайника, я вылила на пострадавшего всю воду.

Дима фыркнул и, не открывая второго глаза, поднял голову. Посмотрел мне в лицо, попытался что-то сказать или улыбнуться — я не знаю, — но, видимо, не смог. Вздохнул.

Хорошо, что он был в шляпе! Она несколько смягчила удар и защитила голову от острых бутылочных осколков.

Я помогла ему подняться, посадила на табурет. Дима наконец открыл оба глаза, застонал и взялся руками за голову.

— Ну ты даешь, — выговорил он, — нет чтобы просто намекнуть, что наш роман закончен.

Прямо в точку попал! Хотя, конечно, шутил. Остряк. Можно было бы вот сейчас сказать ему: дескать, да, ты прав, роман действительно закончен. Но для него в данный момент, по-моему, подобное заявление было бы равносильно десяти ударам бутылкой по голове.

Вот я и промолчала пока.

Только пролепетала:

— Извини…

Дима поднялся, шатаясь, подошел к водопроводному крану, пустил холодную воду и сунул под струю голову. Снова застонал. Выпрямился, вода стекала с его волос на новый кожаный плащ.

Я стояла у окна, сгребая ногой бутылочные осколки. А что мне еще оставалось делать?

Дима сел за стол.

— Нет, это я виноват, — вдруг произнес он.

Я удивленно подняла голову: может быть, удар был сильнее, чем я думала?

— Я просто забыл, с кем имею дело, — печально продолжал Дима, все так же держась за голову и морщась, — ведь ты же частный детектив, ты привыкла быть готовой ко всяким опасностям и… — он опять поморщился и со свистом втянул в себя сквозь зубы воздух, как делают люди, когда им больно, — …и неожиданностям.

— Я нечаянно… — сказала я, потому что не знала, что сказать.

— Ты вчера так внезапно уехала, я понимаю — работа…

Знал бы ты, Димочка, как я всю ночь с Благушиным «работала»!