Логика его поведения в таком случае укладывается в элементарную схему: «Ты отнял мою возлюбленную — я отниму твою. Из-за тебя погибла моя сестра — я сделаю так, что погибнет твоя жена».

Око за око, зуб за зуб. Старая, как мир, логика.

И «красавчик» чуть было не добился своей цели. Светлана чудом осталась в живых. И это подтверждало верность моих умозаключений.

Для ее воплощения годятся любые способы. И совращение, и шантаж, и насилие.

Теперь мне уже не казались странными отношения Светланы с Хрусталевым. С новой точки зрения они были вполне естественны и логичны. С точным распределением ролей злодея и жертвы.

Оставалось выяснить некоторые детали, и прежде всего — найти ответ на вопрос, мучивший меня с первого дня: за что Зеленин платит Хрусталеву? Допив остывший кофе, я соорудила на лице серьезную мину и приготовилась к мозговому штурму этого загадочного бастиона. Но в полной мере насладиться процессом уединенной дедукции мне не удалось — зазвонил телефон.

Я не хотела брать трубку, но схватила ее, лишь только услышала по автоответчику голос.

Это был Вениамин Зеленин, вернувшийся из командировки и не заставший дома жены.

— Я была на кухне, — невинно соврала я, хотя в этом не было нужды.

— Хорошо, что застал вас, тут у меня какой-то кошмар, — запинаясь, сообщил Вениамин.

Я вспомнила, что вся его квартира залита кровью, и поняла его состояние.

— Только не волнуйтесь, — поспешила успокоить я Зеленина, — ничего фатального не произошло. Светлана жива, хотя находится в больнице.

— Что с ней?

— Нам срочно нужно с вами увидеться.

— Что со Светланой? В какой она больнице?

— Я могу отвезти вас туда, — предложила я. — И по дороге все объясню. Хорошо?

— Мне подъехать к вам?

— Не стоит. Ждите меня у подъезда.

— Ее хотели убить?

— Да нет же… Я выезжаю.

Нам предстоял абсолютно нетелефонный разговор. Кроме того, мне не терпелось выяснить у него кое-какие детали, прежде чем давать объяснения.

По дороге к Зеленину я размышляла на совершенно недетективную тему. Я подсчитывала, сколько времени он провел в командировке. Судя по всему, он уже закончил свою работу и вернулся домой окончательно. А ведь ездил, насколько мне было известно, на постановку программы.

Я понимала, что цирк — это не театр и, тем более, не кинематограф, где работа режиссера продолжается месяцы, если не годы. Но чтобы провернуть все дело за один день — нужно быть очень крутым профессионалом. Или я просто ничего не понимаю. Поэтому первый мой вопрос был именно на эту тему.

— Я прилетел на самолете, — частично успокоил меня Зеленин при встрече, хотя два дня, по-моему, тоже не срок для такой работы. Объединить кучу никак не связанных между собой номеров, поставить свет, подобрать фонограмму… Впрочем, я, кажется, отвлеклась.

Вырулив из двора и проехав несколько десятков метров по одной из центральных улиц, мы умудрились попасть в пробку. И пока не выбрались из нее, говорить о чем-то серьезном было невозможно. Лишь приложив всю свою сообразительность и водительский опыт и наконец-то выбравшись из образовавшегося затора, я уже через пятнадцать минут получила свободу передвижения. Но вымоталась так, словно провела за рулем несколько часов.

— Если не возражаете, я остановлюсь, и мы выкурим по сигарете, — предложила я.

Вениамин с сомнением посмотрел на часы, но возражать не стал. Я припарковала машину на тихой безлюдной улице в тени большого двенадцатиэтажного дома. Едва мы успели прикурить, я опередила все его вопросы и спросила в лоб:

— За что вы платите Хрусталеву?

От неожиданности он, казалось, потерял дар речи.

— Но откуда в-вам это известно? — наконец выговорил он, заикаясь. — Об этом не знает ни одна живая душа.

Слава богу, он не стал отрицать самого факта передачи денег, и я намотала себе это на ус. Значит, он действительно платит Александру, хотя до последней минуты полной уверенности в этом у меня не было.

— Профессиональная тайна, — отпарировала я неуместный в данный момент вопрос. — Так все-таки, за что?

На Зеленина было страшно смотреть. Он побледнел и спрятал глаза. Видимо, самым большим его желанием сейчас было покинуть салон моего автомобиля и исчезнуть в неизвестном направлении. Его рука, следуя подсознательному желанию, крепко вцепилась в ручку дверцы.

— Поверьте мне, это очень важно, — настойчиво потребовала я ответа. — Мне кажется, именно с этим связано нынешнее положение Светланы.