На мгновение пожалев, что сразу не поставила квартиру Гурьянова на прослушку, я твердо решила сделать это, едва представится такая возможность.

Меня не покидала надежда узнать, куда же направились гости Шолонского по окончании вечеринки. А выяснить это я смогу, только пообщавшись с таксистами. И я, не откладывая этого дела в долгий ящик, отправилась в таксопарк, благо он у нас один.

Таксопарк встретил меня дружелюбным лозунгом: «В любое время суток мы — с вами! Машины тарасовского таксопарка — и вам не придется идти домой пешком!» На вывеске была изображена толстомордая канареечно-желтая машина с олигофренической улыбкой на капоте, а рядом — изможденный уродец, видимо, бредущий по направлению к родному дому после мощной попойки. Во всяком случае, именно об этом свидетельствовала его заросшая щетиной физиономия. Из пасти машины вылетало облачко со словами: «Вам надоело ходить пешком? Запишите номер!» Этот самый номер красовался рядом.

Я вошла в огромные чугунные ворота, тускло мерцавшие и заставившие меня почему-то вспомнить контуры готического замка. Машины рядками стояли по обе стороны широкой дорожки. Вдалеке высилось здание администрации, о чем вещал еще один продукт творчества дизайнеров щитовой рекламы. Именно туда я и отправилась.

Поднявшись по резным чугунным ступеням, я распахнула тяжеленную дверь и вошла в теплый холл. Ко мне тут же ринулась девочка-припевочка в короткой ядовито-желтой — в тон машинам, что ли? — юбочке и водолазке, вызывающе обтягивающей то, что в подчеркивании совершенно не нуждалась. В данном случае, по крайней мере. На голове девушки красовались два стянутых канареечного же цвета резиночками хвостика, а губы кривились в привычно-вежливой улыбке.

— Чем могу помочь вам? — звонко осведомилась вызывающая особа, на бейдже которой, тоже канареечно-желтом, значилось: «Юлия Громова, секретарь».

— Скажите, пожалуйста, у вас где-то отмечаются вызовы машин? — полюбопытствовала я. Согласна, не слишком — то изящной получилась эта фраза, но я не успела придумать ничего лучшего. Слишком уж неожиданно подлетела ко мне желтая девица.

— Да, конечно, — растерянно ответила секретарша, не ожидавшая, по всей вероятности, подобного вопроса. Но тут же опомнилась: — А почему вас это интересует?

— У кого находится информация по данному поводу? — не дав Юлии Громовой окончательно прийти в себя, предельно вежливо спросила я.

Девушка, подобно рыбе, выброшенной на берег, распахнула рот, не способная выдавить ни звука. Я внимательно смотрела на нее, ожидая ответа на свой простейший вопрос.

— А почему вас это интересует? — с неожиданной энергичностью повторила Юлия, решив взять бразды правления в свои руки и вызывающе с ног до головы окидывая меня взглядом.

Я пожала плечами и мрачновато сообщила:

— Милиция. — После чего выразительно помахала перед носом канареечной секретарши выуженными из сумки красными «корочками». Неважно, что они несколько просрочены. Это только главные бухгалтеры типа Гурьянова проявляют достаточно въедливости, чтобы заметить такую мелкую в них погрешность. На большинство же людей красное удостоверение действует парализующе, как удав на кролика, и они покорно отвечают на все вопросы. Юлия Громова не была исключением из правил.

— В-вам на второй этаж, к Родиону Валентиновичу, — тихо пролепетала девица, пунцово краснея и напоминая при этом светофор. Теперь только зеленого цвета в ее экипировке не хватало. — Идемте, я провожу вас.

Юлия Громова легко семенила впереди, иногда оглядываясь на меня почти с ужасом. На ее лице читался мучительный вопрос, рожденный игрой ее воображения: «Меня арестуют, да?» Вот ведь детский сад… Я едва не рассмеялась. В любом случае такая наивная растерянность показалась мне забавной.

Вообще сегодня интересный день. Людмила Маслова сначала чуть не испепелила меня своими ревнивыми взглядами. Потом она же отчаянно пыталась уверить всех прохожих и меня заодно в своем знойном романе с Михаилом Яковлевичем. Теперь же девчонка-секретарша окидывает параноидальным взором. Черт знает что такое, честное слово.

Наконец мы дошли, и Юлия Громова, осторожно постучавшись в обитую велюром дверь, просунула голову в кабинет.

— Родион Валентинович, к вам пришли, — сообщила она полузадушенно и добавила, выслушав невнятное бурчанье: — Из милиции.

Я вошла в кабинет и поразилась его уютной обстановке. Довольно большая и невероятно светлая комната, широкий кожаный диван, располагавший к, я бы сказала, изнеженной расслабленности, несколько мягких стульев у стены и широкий, «начальственный» письменный стол. За ним восседал мужчина лет пятидесяти, с глубокими залысинами, иссиня-черными волосами и висячими пышными усами. Еще один забавный тип. Особенно забавный от того, что на его лицо отбрасывал бледный свет экран включенного компьютера, очаровательно оттеняя кожу синими пятнами.

Родион Валентинович внимательно посмотрел на меня и спросил небрежно:

— И что же требуется милиции?

Я опустилась на стул, стоявший напротив его стола, улыбнулась, услышав, как осторожно закрылась дверь за моей спиной — секретарша Юлия решила побыстрее оставить место действия, — и произнесла веско:

— Нам нужна ваша помощь, Родион Валентинович.

— Я вас внимательно слушаю, — хищно блеснув черными глазами, усмехнулся он в ответ.

— Скажите, пожалуйста, вы отмечаете все вызовы, поступающие в таксопарк? — спросила я строго.