— Вы понимаете? Едва мне стало известно, что Фауста родила сына, я сказал себе: она убила моего ребенка — я убью ее дитя. Убью точно так же, как убила она мою Паолину, иными словами, сын Фаусты должен умереть на эшафоте от руки палача, как умерла моя дочь.

Откинувшись на спинку стула и полуприкрыв глаза, он мечтательно произнес:

— Верхом блаженства было бы заставить Фаусту присутствовать при казни, как выпало на долю мне с Маргаритой! Но, черт возьми, куда подевалась Фауста? Что ж… я уже говорил, нужно довольствоваться тем, что имеешь. Я найду ее… позднее… я принесу ей добрую весть.

Он передернул плечами, словно желая отогнать непрошеные мысли, и сказал, пристально глядя на Леонору:

— Этого сына Фаусты, синьора, я воспитывал почти с такой же любовью, как мою Паолину… — Тут на губах у него появилась горькая улыбка. — Хотя, конечно, на несколько иной манер. И хлопот он мне доставил изрядно! А какие муки пришлось мне пережить! Вы не поверите, но я ни на секунду не отходил от него в те долгие ночи, когда он едва не скончался от изнуряющей лихорадки! Не всякая мать способна на такое! Ведь я свечки ставил за его выздоровление! И Господь понял меня, даровав мне великую радость… Сейчас сыну Фаусты двадцать лет, и это истинный геркулес, который не боится никого и ничего… А еще это настоящий бандит!

Тут на лице его появилось недовольное выражение, и он с сожалением произнес:

— Конечно, не совсем такой, как бы мне хотелось… и это меня чрезвычайно огорчает. Но именно здесь я столкнулся с самыми большими трудностями… Еще совсем мальчишкой он, словно подчиняясь какому-то инстинкту, восставал против понятий, которые я силился ему вдолбить. Вы заметили только что: «Сказывается порода». Очень верное наблюдение, только, думаю, обязан он этим скорее отцу, нежели матери. Я, впрочем, сделал все, что мог, и не моя вина, если не все мне удалось. В любом случае, он стал вором, убийцей, мятежником… не признает никакой власти, кроме собственной прихоти, и всюду лезет напролом… а это значит, что он созрел для виселицы и что встреча его с палачом неизбежна… Как я надеялся, что сегодня месть моя свершится!

— И поэтому ты предупредил начальника полиции?

— Да, синьора!

— Что не удалось сделать нынешней ночью, можно свершить в следующий раз, — сказала Леонора, посмотрев ему в глаза.

Саэтта покачал головой.

— Нет, синьора, Жеан не из тех, кого можно дважды заманить в одну и ту же ловушку. Поразительно, что мы вообще смогли обмануть его… и в последнюю минуту дело все-таки сорвалось!

Леонора не смогла сдержать недовольного жеста.

— Да, — холодно произнес Саэтта, — понимаю, вас заботит король. Терпение, синьора, партия не проиграна, а лишь отложена. Если бы я мог быть так уверен в осуществлении своей мести! Ибо вы очень скоро избавитесь от короля…

— Что ты хочешь сказать? — живо спросила Леонора. — Тебе что-то известно?

— Ничего особенного, синьора… Только со всех сторон я слышу толки, что дни короля сочтены. Он приговорен. Кем? За что? Каким образом? Этого никто не знает или, по крайней мере, не говорит. Но абсолютно все убеждены, что Генриху Наваррскому жить осталось недолго.

— Это правда, — произнесла Леонора с ужасающим спокойствием. — Об этом шепчется весь двор… Сам король по любому поводу заговаривает о своей близкой смерти.

— Видите! Как бы то ни было, я помогал вам в этом деле и готов помочь снова, если понадобится. Да, вот еще что… разве вы не слышали предсказание некоего астролога, утверждавшего, что король умрет на первой же большой церемонии, устроенной им?

— Неужели ты веришь во все эти басни астрологов и колдунов? — подчеркнуто презрительно спросила Галигаи.

— Верю ли я в них, Cristo Santo?! — вскричал Саэтта с искренним изумлением. — Неужто вы хотите сказать, что сами не верите, синьора?

— Признаюсь, не очень.

— Напрасно, синьора, — сказал Саэтта серьезно. — А вот король верит. До такой степени верит, что, как говорят, именно поэтому постоянно отказывает в просьбах короновать, наконец, Марию Медичи… свою супругу. Он убежден, что не переживет этих торжеств.

Леонора слушала с интересом, лучше всяких слов опровергавшим ее наигранный скептицизм. Одновременно мозг ее напряженно работал.

— К чему ты клонишь? — спросила она.

— К тому, синьора, что когда затеваешь подобную крупную игру, предпочтительнее иметь все козыри на руках.

— И что же?

— А то, что вам, обладающей безграничным доверием королевы, следует неустанно твердить ей: она должна добиться от короля коронации! Более торжественной церемонии и представить себе невозможно. Таким образом, осуществится первая часть пророчества… И это лишний шанс для вас, синьора. Звезды и колдовские силы окажутся на вашей стороне. Что же касается второй части, то при некоторой ловкости и удаче можно слегка помочь судьбе, черт возьми!

Леонора глядела на браво с задумчивым видом. Быть может, его слова совпадали с решением, которое она уже приняла.