Более того, М. Ёкипии считает, что эти переговоры оказались как бы центральными. «В сущности, — пишет он, — решение Финляндии об участии в плане «Барбаросса» на стороне Германии приобрело окончательный характер в ходе переговоров, состоявшихся в Хельсинки с 3 по 6 июня», что было «роковым для страны». По его словам, финны и немцы после этих переговоров «превратились в компаньонов по коалиции». [955]

Уместно здесь заметить, что при характеристике определенных этапов финско-германского военного сотрудничества 1940–1941 гг. в финской исторической литературе использовались понятия «рокового» или «судьбоносного» события для Финляндии. Это относилось и к договоренности о начале германского «транзита» по финской территории, и о встречах генералов Талвела и Хейнрикса с Гальдером. Во всех случаях результат для Финляндии оценивался именно так. В этом смысле хельсинкские переговоры оказались лишь очередным шагом в общем процессе германо-финляндской подготовки к войне. Их результат в данный момент также являлся определяющим в ходе сотрудничества Германии с Финляндией и, как и во всех предыдущих периодах, имел роковые последствия для последней. И здесь не следует заблуждаться: курс на участие Финляндии в войне был взят уже в 1940 г. и все последующее в данном случае развитие лишь приближало ее к опаснейшей для страны цели.

В связи с военными приготовлениями реальный ход событий давал основание руководству финскими вооруженными силами с полной уверенностью считать, что наступил завершающий этап подготовки к совместным с Германией действиям. 5 июня по сложившейся традиции в ресторане «Савойя» в Хельсинки Маннергейм в узком кругу приглашенных на доверительную беседу — с Вальденом, Хейнриксом и Талвела сообщил весьма значительное известие: «Германия на днях совершит нападение на Советский Союз». При этом маршал добавил: «Немцы не просят нас ни о чем другом, кроме как нанести сильнейший удар в направлении Ленинграда». [956] Тогда же было решено, что в группировке войск, которая будет осуществлять этот удар, прорыв должно было осуществлять соединение под командованием Талвела. Стремительно поднявшись со стула, тот патетически заявил присутствовавшим: «Это есть величайший момент в моей жизни». [957]

Как видно, о полной решимости вести наступление на Ленинград Маннергейм уже высказывался и прежде в узком кругу руководящих деятелей Финляндии. Во всяком случае 4 июня германский военный атташе из Хельсинки докладывал в Берлин: «Я знаю это из таких весьма доступных источников, как если бы мне сказал то же самое лично маршал». [958] Таким образом, Финляндия перед началом боевых действий уже вышла на «финишную прямую».

В этой связи возникает вопрос, насколько достигнутые договоренности удавалось скрыть от иностранных наблюдателей, которые пытались еще разобраться в складывающемся тогда германо-финском военном сотрудничестве?

Несмотря на то, что контакты высокопоставленных финских генералов и офицеров с представителями вермахта осуществлялись чрезвычайно секретно, они все же не остались незамеченными. Военный атташе Великобритании в Хельсинки майор Ю. Маджилл получил в последний день мая информацию, что в финском генштабе обсуждаются проходившие в Германии переговоры. Этому сообщению придали весьма важное значение. Английский посланник Гордон Верекер пытался выяснить у Рюти, что означает визит Хейнрикса в Берлин. Президент ответил следующее: офицеры выезжали в Германию по поводу «организации транзита». Посланник сразу же доложил об этом в Лондон министру иностранных дел Антони Идену, [959] давая понять об очевидной фальши такого объяснения.

Чуть позже, 6 июня, об этих переговорах получают определенные сведения и в Швеции. Тогда в Хельсинки посланник К.-И. Вестман выяснил, что генералы Хейнрикс и Туомпо с 24 по 28 мая провели в Германии серьезные переговоры. [960] Вместе с тем и военный атташе Швеции спустя день также сообщил в Стокгольм, что в Финляндии уже закончились еще одни переговоры между финскими и немецкими военными представителями. Конкретно указывалось, что в ходе их финны «дали окончательный ответ на немецкие вопросы и требования». [961] Таким образом, утаить имевшие место тайные контакты военных представителей Германии и Финляндии не удалось.

В данном случае трудно представить, что начавшиеся затем активные военные приготовления, которые непосредственно должны были предшествовать наступлению, могли быть каким-то образом скрыты.

Действительно, тогда уже открыто и интенсивно шла переброска в Финляндию основной группировки немецких войск, которая должна была вести наступление на крайнем Севере. С этого момента события стали развиваться уже с молниеносной быстротой.

3 июня первые представители командования немецкого 36-го армейского корпуса прибыли на круизном судне «Адлер» в финский порт Раума. В составе этой группы было уже большое количество высокопоставленных офицеров, которые отправились по железной дороге через всю Финляндию на север в район Рованиеми. В целях конспирации немецких военнослужащих переодели в финскую военную форму. [962]

Массовая же переброска немецких войск началась 7 июня. В этот день генерал Йодль отдал приказ об их транспортировке в порты Финляндии. [963] Туда было направлено громадное количество судов, на борту которых находились военнослужащие двух немецких дивизий. Всего в июне 1941 г. на более чем 70 транспортных кораблях перевезли свыше 21 тысячи германских солдат. Они выгружались в портах Оулу, Пиетарсаари, Вааса, Каскинен и Турку, [964] затем эшелонами по железной дороге эти войска перемещались в район Рованиеми. Ограниченные возможности этой дороги, естественно, не могли не привести к тому, что начавшиеся перевозки полностью парализовали другие функции и деятельность железнодорожных магистралей на этом направлении. В целом для проведения указанных перевозок потребовалось около 260 поездов. [965] Вместе с тем в финскую Лапландию из Норвегии стали маршем прибывать и первые механизированные части дивизии СС «Норд». Вообще же в те дни благодаря переброске войск из Северной Норвегии группировка немецкой армии в районе Рованиеми увеличилась более чем на 40 тыс. солдат. [966]

Разумеется, что такое значительное перемещение войск уже невозможно было скрыть. Первыми информацию о начавшейся переброске получили шведы. Еще до ее проведения они сумели расшифровать немецкую радиограмму, в которой сообщалось о планируемой операции. [967] Поэтому шведская разведка заблаговременно приступила к отслеживанию процесса происходивших перевозок. Одновременно за развитием событий на Севере Европы с пристальным вниманием наблюдали и англичане. «У английской разведывательной службы не было ни малейшего затруднения следить за сосредоточением немцев», — отметил финский исследователь Ю. Нева-киви. Ознакомившись с соответствующими фондами архивов Великобритании, он пришел к заключению, что «в Лондон поступали детальные сведения обо всех прибывающих в Финляндию войсках, с момента первого удара колокола 7.6. в 12 часов, когда дивизия СС «Норд» начала перемещать первые подразделения в сторону Финляндии». [968] По данным английской разведки, только тогда через границу с Норвегией прошло 12 тысяч немецких солдат. [969]