–  Эти ископаемые останки найдены в прошлом году на острове Флорес в Индонезии, - пояснил Гэвин.

–  Флорес, - прошептал Поль, все еще разглядывая карточки.
– Я слышал, там нашли странные кости. Но не знал, что уже есть публикации.

–  Потому что мы ничего не публиковали. Пока, во всяком случае.

–  Эти размеры не могут быть правильными. Шестидюймовая лучевая кость.

–  Они правильные.

Поль взглянул на собеседника:

–  Почему я?
– После этих слов защитная стена рухнула, выпустив на волю азарт ученого.

–  А почему нет?

Теперь настала очередь Поля приподнять бровь.

–  Потому что вы хороший специалист, - пояснил Гэвин.

–  Есть и другие.

–  Потому что вы молоды и пока не обрели репутацию, которой побоитесь рискнуть.

–  Или на которую смогу опереться. Гэвин вздохнул:

–  Потому что я не знаю, суждено ли было археологии стать такой важной, какой она стала. Удовлетворит ли вас такой ответ? Мы живем в мире, где религиозные фанатики становятся учеными. Скажи, парень, ты религиозный фанатик?

–  Нет.

–  Вот почему. Или примерно поэтому.

В начале мира имелось конечное число уникальных созданий - конечное число видов, которое с тех пор значительно уменьшилось в результате вымирания. Образование видов есть особое событие, находящееся за пределами естественных процессов; феномен, относящийся к моменту творения и к тайнам Аллаха.

Из показаний свидетеля-эксперта на судебном процессе по делу о ереси в Анкаре, Турция.

Перелет до Бали занял семнадцать часов, еще два они летели до острова Флорес на зафрахтованном самолете. Затем четыре часа ехали на джипе через крутые горы в самое сердце джунглей. Полю это могло показаться путешествием в другой мир. Пошел дождь, перестал, затем пошел снова, превратив дороги в нечто такое, с чем пришлось считаться.

–  Здесь всегда так?
– поинтересовался Поль.

–  Нет, - сообщил Гэвин.
– В сезон дождей дороги намного хуже.

Флорес - остров цветов. С воздуха он выглядел наподобие длинной ленты джунглей, брошенной в синюю воду, частичкой в ожерелье островов, протянувшемся между Австралией и Явой. Линия Уоллеса [11]– более реальная, чем любая линия на карте - находилась западнее, в направлении Азии и империи плацентарных млекопитающих. Здесь правил странный император.

К тому времени, когда они въехали в Рутенг, Поль сильно устал и тер слипающиеся глаза. Рядом с джипом бежали дети, в чьих лицах сочетались черты малайцев и папуасов - коричневая кожа, крепкие белые зубы, мечта стоматолога. Городок стоял одной ногой в джунглях, другой - на склоне горы. На его окраине начиналась долина, спускавшаяся вниз на несколько километров.

Мужчины разместились в отеле. Комната Поля оказалась с минимальными удобствами, но чистая, и он заснул как убитый. На следующее утро он проснулся, принял душ и побрился. Гэвин встретил его в вестибюле.

–  Отель простоват, ты уж извини, - сказал Гэвин.

–  Нет, все в порядке. Там есть душ и кровать. Это все, что мне нужно.

–  Мы используем Рутенг как своего рода базовый лагерь для раскопок. Наше следующее жилье уже не будет таким роскошным.

Подойдя к джипу, Поль проверил свое снаряжение. И, лишь усевшись на пассажирское сиденье, заметил пистолет - черная кожаная кобура была закреплена изолентой на дверце водителя. Вчера ее там не было.

Гэвин заметил его взгляд:

–  Мы живем в безумные времена, приятель. А про эти места история просто забыла - до недавних событий, которые заставили вспомнить.

–  Что еще за недавние события?

–  С точки зрения одних - религиозные события. Для других - политические.
– Гэвин помахал рукой.
– Ставка у этой находки больше, чем просто амбиции ученого.

Они ехали на север, спускаясь в долину и проезжая мимо последних остатков цивилизации.

–  Вы боитесь, что кто-то может похитить кости?
– спросил Поль.

–  Да, это одно из моих опасений.

–  Одно?

–  Легко делать вид, будто мы играем лишь теориями - идеями, придуманными в некоей башне из слоновой кости соперничающими группами ученых. Словно все это лишь какое-то интеллектуальное упражнение.
– Гэвин взглянул на него серьезными темными глазами.
– Но потом ты видишь эти кости, берешь, ощущаешь их вес, и иногда теории умирают у тебя в пальцах.

Дорога в долину шла ломаными зигзагами, время от времени сменявшимися округлыми поворотами. На прямых участках нависающие ветви превращали ее в туннель, а джунгли - во влажную ткань, бьющую в ветровое стекло. Но время от времени эта ткань отдергивалась, и за краем обрыва показывалась долина во вкусе Голливуда - архетип всех долин, где сквозь дымку тропических испарений проглядывали джунгли. На таких участках грунтовой дороги резкий левый поворот руля сделал бы их поездку очень быстрой… и последней.