Что поделать с этим Мори? Вот он всегда так. Вцепится в задачку пятидесяти-семидесятилетней давности и ходит по кругу!

–  Успокойся!
– раздраженно бросил я.
– Он, скорее всего, уже полвека как в могиле.

–  И что с того? Благодаря ему мы встретились.

–  Ну да, Уолл-стрит провалилась бы, не будь Голда и Силвера.

–  Что с тобой?
– удивился он.
– Ты никогда не был таким.

–  Раньше я никогда не нуждался в собственной кислородной подушке. Не бегал каждый час в туалет. Обходился без трости и вообще без кучи вещей, которые сейчас мне жизненно необходимы.

–  Брюзга, - пробормотал он.
– Старый брюзга.

–  А ты молодой?
– съязвил я.
– Я еще помню девяносто свечей на твоем именинном торте. Черт меня побери, если весь дом едва не сгорел!

–  Брось, Нейт, - уговаривал он.
– Это наши золотые годы, а ты чертовски ворчлив! Попробуй хоть немного развлечься!

–  Мои золотые годы прошли четверть века назад… но и тогда у меня все болело.

–  Думаешь, ты единственный постарел?
– не выдержал он.
– Еще месяц, и я даже не смогу перебраться из инвалидной коляски в свою чертову кровать, но при этом не сижу, как последний болван, и не жду смерти.

И опять началась ежедневная проповедь на тему о том, что мы должны быть не сторонними наблюдателями на празднике жизни, а участниками, и так далее, и тому подобное. И, как всегда, я пытался не рассмеяться при мысли о том, как он со своей инвалидной коляской и я с тонной металла в бедре и кислородной подушкой пытаемся в чем-то участвовать. Черт, да чаще всего его руки слишком сильно ныли, чтобы передвинуть шашку на доске, а что же до меня… последнее время мне все чаще и чаще хотелось вышвырнуть кислородную подушку из окна и разом покончить со всем этим делом.

Наконец он немного успокоился, и мы стали спорить, какой фильм предпочли бы посмотреть: с Джоном Уэйном или Гэри Купером. Возможно, наилучшим вариантом стал бы Клинт Иствуд, но он был одним из новых, так что в расчет мы его не брали.

–  Прости, что я вспылил, - сказал Мори. Он всегда говорил это, и всегда искренне. Не его вина: его так одолел артрит, что приходилось время от времени выпускать пар.

–  Все в порядке, - кивнул я.

–  Спасибо.

–  Конечно, знай я, каким чирьем в заднице обернется наше совместное проживание, попросил бы Аластера Баффла превратить тебя в рогатую жабу еще в те времена.

–  По крайней мере, я мог бы попроситься с ним в турне. Представление Сильвии об отдыхе ограничивалось шопингом в Эванстоне [11].

–  Он не ездил в турне. Он всегда был на месте, - возразил я.

–  Интересно, он все еще там?

–  Брось, Мори, он не был молод уже тогда. Ну а сейчас ему было бы лет сто двадцать - сто тридцать.

–  Знаю, - отмахнулся он.
– Все же интересно, существует ли лавка.

–  Семьдесят пять лет спустя?

–  Мы забежали к нему сказать, что идем в армию, помнишь?

–  Да, семьдесят пять лет назад она была открыта.

–  Нейт, я собираюсь провести остаток жизни в этом гребаном здании. Хотелось бы в последний раз выйти на волю.

–  Кто тебе мешает?

–  И больше всего на свете мне хотелось бы увидеть Лавку чудес Аластера Баффла.

–  А мне хотелось бы еще раз увидеть, как Бэби Рут бросает тот мяч в матче со «Щенками». Но мы оба обречены на разочарование, - вздохнул я.

–  Бэби Рут мертв. А вот лавка, возможно, еще открыта. Может, она перешла к сыну или внуку Аластера. Где твоя жажда приключений?

–  Я девяностодвухлетний старик с одним легким и одним бедром. Для меня встать утром - это уже приключение.

–  А вот я собираюсь поехать, - упорствовал он.
– Если я прожду еще неделю, то не смогу сползти с кресла, поэтому еду завтра утром.

–  Чтобы найти лавку, которая закрылась лет шестьдесят назад или больше… У тебя крыша едет, Мори.

–  Если это и так, может, у Аластера Баффла я ее поправлю.

В этот момент пришли сестры, чтобы проверить, живы мы или нет, после чего оставили нас смотреть бокс по телевизору. Борьба сильно изменилась со времен Верна Гайна и Душителя Льюиса. Больше никто не пользуется классическими приемами. Дерутся стульями и столами, а третья сторона вечно мчится на ринг, чтобы врезать тому, против кого дерется на следующей неделе. Мне, как всегда, стало тошно, и я пошел спать.

Проснувшись, я решил, что Мори забыл о своем идиотском плане отправиться в центр искать Лавку чудес, но он уже успел побриться и одеться. Увидев, что я не сплю, он подкатил кресло к моей кровати.

–  Нейт, не возражаешь, если я позаимствую у тебя пару таблеток обезболивающего.

–  Нет, разумеется, бери, сколько хочешь, - предложил я, осторожно спуская ноги на пол.
– Черт, да мы захватим весь пузырек!

–  Мы?
– повторил он.

–  Не думаешь же ты, что я позволю тебе ехать одному?