Я повернулся к Мори, чьи широко раскрытые глаза сверкали, как у ребенка, который только что набрел на кондитерскую.

–  Собираешься торчать здесь весь день?
– спросил я.
– Чего мы ждем?

Он улыбнулся, открыл дверь и ступил в Лавку чудес. Я постарался не отстать.

Парень за прилавком стоял спиной к нам.

–  Осмотритесь, джентльмены, - попросил он.
– Я сейчас вами займусь.

Помещение оказалось меньше, чем в «Палмер-хаус», но было по-прежнему битком набито магической атрибутикой: те же самые волшебные ящики, палочки и шляпы. Я словно вновь стал одиннадцатилетним и мог бы поклясться, что артрит Мори отступал прямо на глазах.

Потом парень обернулся, и я чуть в обморок не упал. Передо мной была точная копия Аластера Баффла, вплоть до угря на кончике носа. Должно быть, внук или правнук, но явно родственник того Баффла.

–  А!
– воскликнул он.
– Мастер Голд и мастер Силвер! Жаль, что время не обошлось с вами мягче, как вы, наверное, того желали.

–  Вы знаете нас?
– удивился Мори.

–  Разумеется. Вы Моррис Голд, а вы… Он повернулся ко мне…

–  …Натан Силвер. Рад снова увидеться. Вы уже стали взрослыми!

–  Да, и всю жизнь были партнерами, - сообщил Мори.

–  Голд и Силвер. Разумеется.

–  Сколько вам лет?
– спросил я хмуро.

–  Я так же стар, как мой язык, и немного старше своих зубов.
– Реакции не последовало, поэтому он продолжал: - Эдмунд Гвенн сказал это в «Миракле» на Тридцать четвертой-стрит. Славный человек. Часто забегал в прежний магазин в «Палмер-хаус» - всякий раз, когда выступал на чикагской сцене.

–  Но как вы можете до сих пор торговать в магазине и выглядеть в точности, как семьдесят пять лет назад?!

–  Полагаю, я должен был ответить «диета и здоровый образ жизни», но на самом деле люблю поесть, курю турецкие сигареты в огромных количествах и ненавижу физические упражнения.

–  У вас, случайно, нет такого фокуса, чтобы вновь вернуть человеку молодость?
– улыбнулся Мори.

–  Вам он не по карману, - отрезал Баффл.

–  О'кей, - вмешался я.
– Кто вы на самом деле?

–  Я уже ответил.

–  Я слышал, что вы сказали, и это чушь собачья. Никто столько не живет.

Он уставился на меня. Не сердито. Не раздраженно. Холодно, словно изучал неведомое науке насекомое. Я хотел ответить таким же взглядом, но вместо этого вдруг отвел глаза.

–  Опомнись, Нейт. Это тот же самый парень, - вмешался Мори.
– Я помню его так хорошо, словно все было вчера.

–  Вижу, у вас в кармане бумажник, мастер Силвер, - неожиданно заметил Баффл с веселым видом, словно здесь происходило нечто забавное.
– Во время нашей последней встречи у вас в кармане лежало кое-что еще. Помните, что это было?

–  Еще бы!
– солгал я.
– И что это, по-вашему, было?

–  Весьма непристойная книжонка. Похоже, он попал в точку…

–  А в самый первый раз?
– продолжал он.

–  Откуда, черт побери, мне знать?
– раздраженно бросил я, уже понимая, что он и на этот раз не ошибется, а это означало, что не прав как раз я и передо мной действительно Аластер Баффл.

–  Шоколадный батончик «Милки уэй», - напомнил Баффл.
– День был очень теплый, и я сказал, что вам следует выбирать: либо съесть батончик, либо возиться с очередным фокусом. Но и то, и другое вместе не получится, потому что шоколад очень мягкий. И наверняка прилипнет к вашим пальцам, а потом весь фокус окажется в коричневых пятнах.

Я долго молча смотрел на него.

–  Черт, - выдавил я наконец, - действительно, было такое…

–  И вы по-прежнему здесь!
– с энтузиазмом воскликнул Мори.

–  Лавка - это моя жизнь, - ответил он.
– Вернее, несколько жизней.

Он повернулся к Мори, чье лицо вдруг напряглось.

–  Думаю, мастер Голд, вам лучше сесть, пока вы не свалились. Он достал откуда-то стул и принес Мори.

–  Спасибо, мистер Баффл, - пробормотал Мори, почти рухнув на сиденье.

–  Зовите меня просто Аластером. Какие могут быть формальности между старыми друзьями? А ведь мы - старые друзья. Сколько лет прошло с тех пор, как вы впервые встретились в лавке?

Я все еще пытался сообразить, в чем тут загвоздка, как стосорока-летний человек может выглядеть на сорок и каким образом можно обличить его во лжи, но тут вмешался Мори.

–  Семьдесят восемь лет, - сообщил он.

–  Как летит время!
– вздохнул Баффл.
– Я мог бы поклясться, что прошло не больше семидесяти четырех.

По голосу было не понять, шутит он или всерьез. Пока я пытался сообразить, что Баффл имеет в виду, он вновь заговорил:

–  Итак, что я могу показать вам сегодня?