– Можно нам войти? – спросил Джереми, слегка наклонившись.

Девочка широко улыбнулась, и ее пухлые щечки еще сильнее округлились. Она кивнула и впустила нас в темный коридор.

Изнутри дом оказался каменным холодным зданием. Проходя гостиную, обставленную старинной мебелью, мы слышали звук своих шагов, которые эхом отдавались где-то в глубине дома. Миновав еще несколько закрытых дверей, мы вошли в кухню, где нас встретила родственница жены Доменико, тучная пожилая дама. Она что-то готовила у плиты и все же бодро и приветливо улыбнулась нам.

Джереми заговорил с ней, удивляя меня тем, что сумел подобрать несколько вежливых итальянских слов и даже составил их в складные предложения. Женщина и Джереми обменялись понимающими взглядами, затем женщина обратилась к девочке, попросив, по-видимому, отвести нас в сад. Девочка провела нас через заднюю дверь на лужайку, где под грушевым деревом в кресле со множеством подушек сидел пожилой человек.

Как только мы вышли, я повернулась к Джереми:

– Не знала, что ты владеешь итальянским.

– Я понимаю немного, особенно интонации, – ответил он. – В детстве я сильно и долго болел бронхитом, за мной ухаживала итальянка. Она учила меня, помогала с уроками. Она частенько заглядывала в словарь, а мне казалось, что она обучает меня какому-то секретному языку.

Джереми подтянулся, когда мы подошли к пожилому мужчине, отдыхающему в саду. Доменико читал газету, но, заметив нас, отложил ее в сторону. Это был высокий, крепкий мужчина с шапкой седых волос. Он был идеально выбрит, причесан и выглядел безукоризненно. На нем были костюм из качественной шерсти и начищенные до блеска ботинки, не последний писк моды, но аккуратные и элегантные. Он выглядел так, словно собрался в церковь на воскресную службу. Он сидел прямо, уверенно, достойно, в полной боевой готовности. Подойдя ближе, я почувствовала свежий лимонный запах с легким ароматом вербены и еще чего-то очень трогательного. Очевидно, дедушка Джереми очень тщательно готовился к встрече с внуком.

– Бонджорно, – сказала я, когда мы подошли ближе.

Джереми внезапно замолчал, остановился, не произнеся ни слова.

– Бонджорно, – улыбнувшись, ответил мужчина и жестом показал на два таких же, как у него, кресла с подушками, приглашая нас присесть.

Мы сели; я бросила взгляд на Джереми, который смотрел на пожилого человека, так и не вымолвив ни слова. Я не ожидала разглядеть похожие черты в их внешности, у меня просто не было времени подумать об этом; но сейчас я прекрасно видела тот же высокий лоб, интеллигентный взлет бровей.

Мужчины молча изучали друг друга, затем одновременно повернулись ко мне. Я поняла, что это моя задача – завязать хоть какой-то разговор между ними. Мое знание итальянского сводилось к нескольким выражениям, которые я запомнила из разговорника.

– Вы говорите по-английски? – с сомнением спросила я на итальянском.

– Уже не так хорошо, – ответил дед Джереми.

«Плохо дело», – подумала я.

Я слегка подтолкнула Джереми, и он сразу же вспомнил, какой подарок я заставила его купить. Это была небольшая бутылка хорошего бренди, бутылку с такой же этикеткой я видела у отца на полке. Джереми достал из кармана подарок в блестящей золотой оберточной бумаге и вручил деду. Он развернул подарок, посмотрел на свет и, одобрительно кивнув, поставил бутылку на столик.

– Спасибо, – поблагодарил он по-итальянски.

Затем он скрестил на груди руки, замолчал и стал ждать, оценивающе разглядывая Джереми; взгляд его был доброжелательный, но я бы сказала, несколько напряженный. Джереми умоляюще посмотрел на меня, будто просил помощи. Я поняла, что нужно что-то делать, иначе эти два сфинкса так и просидят до самого вечера.

Я представила этого престарелого джентльмена маленьким мальчиком, бегающим под пристальным взглядом тети Пенелопы. Тут я вспомнила про маленького игрушечного солдатика, которого нашла на вилле и очень кстати положила в карман. Конечно, в свете последних событий я совсем забыла о нем, но сейчас он весьма пригодился, и я достала его.

– Это ваше? – спросила я, протягивая солдатика.

Я прекрасно понимала, что этим поступком ворошу воспоминания далекого прошлого, и, если все испорчу, Джереми просто меня убьет, и это было очевидно, потому что, как только Доменико наклонился, тщательно изучая вещицу, Джереми приподнял бровь и с паникой посмотрел на меня.

– О! – восхищенно произнес его дед и взял солдатика за шляпу, а потом заставил его дергать руками и ногами.

Доменико улыбнулся открытой широкой улыбкой, отчего стал похож на мальчишку. Я сразу поняла все, что хотела узнать.

– Синьора Пенелопа. Вы знали ее? – с нескрываемым любопытством спросил Доменико.

– Конечно, знали! – поспешила ответить я. – Пенелопа – моя двоюродная бабушка, родная сестра моей бабушки.

Эту фразу я повторяла все дорогу. Тетя Шейла наверняка предупредила Доменико о нашем приезде с интересными новостями, так что он понимающе закивал головой. Приятные воспоминания несколько смягчили черты его лица.

– Синьора Пенелопа была очень щедрая. – Воспоминания о бабушке Пенелопе явно доставляли ему радость.