Джайлз вскинул голову и уставился на Софию.

— Разве вы не отправитесь с нами?

Она покачала головой.

— Почему нет? Вы уже выручили их, спасли им жизнь. Что вы еще собираетесь здесь делать?

— Мне нужно довести до конца еще одну задумку. Но я выеду вслед за вами через двадцать четыре часа.

— Вслед за мною?

— Да. Вы отправитесь вместе с детьми. Мне необходимо быть уверенной, что они доберутся до вашего корабля без происшествий.

И пока она говорила это, по его лицу могла понять, что он не собирается уступить ей.

— О нет, леди Дерзость, или Свирель, или гражданка, или как вас там зовут. Теперь я не отпущу вас ни на шаг. Вы еще помните, что у нас с вами осталось незаконченное дельце. То есть вы должны рассказать мне все, что знаете о судьбе Уэбба Драйдена.

София так надеялась избежать этого противостояния хотя бы сегодня. День и без того оказался трудным. Она безумно устала.

— Я уже вам сказала все, что думаю по этому поводу. Доказательства вы сможете получить только в Лондоне. И не раньше.

Она заметила, как он помрачнел, а ее охватила ярость из-за его упрямого нежелания отказаться от леди Софии. Он буквально спровоцировал ее на вспышку. Она стиснула кулаки и процедила:

— Ну, давайте! Начинайте крушить дом! Вопите, бунтуйте! Зовите сюда гвардейцев. Я не скажу ни слова о Уэббе Драйдене, пока вы не вернетесь в Лондон. А это еще надо суметь.

— Тогда я останусь с вами в Париже.

Она молча прокляла его упрямство.

— Кроме того, что может быть опаснее вашей сегодняшней ночной эскапады? — спросил он. — Что может быть опаснее, чем водить за нос членов Конвента?

София глубоко вздохнула. Затем выпрямилась во весь рост, расправила плечи. И назвала причину, по которой должна остаться:

— Завтра я собираюсь высвободить остальных членов моей семьи из тюрьмы Аббайе.

В тиши крошечной спальни София услышала ровное дыхание сестры. Когда она вошла в комнатку, Жюльен проснулся и сказал, что отправится спать вместе с Оливером и Джайлзом. Вдруг им понадобится и его помощь, они ведь дежурят по очереди, так? А у него-то едва хватило сил, чтобы настоять на своем.

София уступила, лишь бы не продолжать спор. В голове у нее гудело после продолжительных разговоров с Джайлзом. Они проспорили чуть не два часа, разобрав ее план спасения до мельчайших подробностей, но так и не пришли к согласию.

Утром спор наверняка продолжится, пока ей не удастся убедить Джайлза, что при достаточном везении план может сработать, несмотря на ордер на арест.

— Эмма, — прошептала она. — Ты не спишь?

— Как тут уснуть? Ваша маленькая сестричка сообщила мне, что курить вульгарно, и приказала убрать трубку подальше.

София мягко рассмеялась:

— И ты ее послушалась?

— Конечно. Маленькая ехидна пригрозила, что пожалуется вашим теткам, как только приедет в Англию. Да-а, забот у вас с ней будет невпроворот, когда доберетесь домой. Если она, конечно, не свалится случайно за борт, пока мы будем пересекать пролив.

— Да-а, с ней не соскучишься. Ты еще не слышала, что она чуть не выболтала в присутствии Джайлза.

— Да слышала я, слышала. Во всех мельчайших подробностях и со всеми вздохами и охами. Прямо трагедия Шекспира! Вы и на самом деле зловредная и бессердечная особа, если решили оторвать ее от мужчины, которого она любит всем сердцем. Она никогда-никогда не простит вас. — Эмма хихикнула.

— Maman поступила точно так же, когда мне было почти пятнадцать. Я имела тогда несчастье влюбиться в совершенно неподходящего мужчину — одного из сыновей садовника. Вот тогда меня и увезли в Версаль.

— Вы простили ее?

— Да, и довольно быстро. — София вспомнила, когда именно простила мать. Это случилось в те дни, когда ее очаровал Луи Антуан Сен-Жюст. Почти шесть месяцев спустя. Его элегантный черный костюм и пылкость буквально разожгли пожар страстей в пятнадцатилетней Софии.

И она слишком поздно поняла, что Сен-Жюст никогда не обладал той силой воли, которая свойственна таким мужчинам, как Джайлз, и естественна для них, как доспехи для средневекового рыцаря.

— Ну что ж, значит, когда-нибудь и Лили простит вас, — прокомментировала Эмма.

— Со временем.

Эмма раскурила свою трубку, и привычный запах табака наполнил крохотную спаленку.

— Джайлз предложил мне особняк, — прошептала София. — Чтобы я и дети поселились у него.

— Как великодушно, — произнесла Эмма. — Он что, переведет его на ваше имя? Вот в чем была моя ошибка. Я никогда не умела настоять, чтобы хоть что-то оформили на мое имя, прежде чем сказать «да».

— Эмма!