– Спасибо, Джордж. Не хочешь отвезти меня домой?

– Доползешь, – презрительно сказал Пертуи. – Убирайся из моего кабриолета, Берлингем.

– С удовольствием. – Роб спрыгнул. Пертуи пересел на его место и взял вожжи в руки, а Роб улыбнулся, отряхнул руки и направился домой.

– Мама, – крикнула Бетс Когда оба джентльмена и грум Пертуи уехали, они с матерью вернулись в дом. Молли путалась под ногами с плохо скрытым любопытством. Ей хотелось побольше узнать из того, что происходит в доме хозяев. – Что ты наделала? Лорд Берлингем не виноват! Это полностью вина мистера Пертуи. Зачем ругать Берлингема, когда он только что попросил моей руки? О мама! Боюсь, что ты отказала ему от дома и я больше никогда его не увижу.

Несмотря на гордость, которую у нее вызвал Берлингем, так мастерски расправившийся со своим кузеном, она чувствовала, что про нее забыли. Он ушел, не сказав ей ласкового слова, не попрощавшись, не пообещал, что они снова встретятся. Он был занят, она не могла этого не признать. Но он обязан был что-то сказать, кроме просьбы принести им шляпы!

– Чепуха, моя дорогая! – улыбнулась леди Стенбурн. – Этот меня не испугается. Но я все равно сомневаюсь, что он именно тот, кто тебе нужен. Ты слышала, что сказал мистер Пертуи. Ты заметила, что лорд Берлингем ничего не отрицал. Я всегда удивлялась, почему Флиты продали свой лондонский дом. Говорили, что Берлингем считает, что он слишком большой для холостяка. Чудовищно большой дом. Мне кажется, там сейчас живут Крипфорты. Нужно спросить у леди Стаффорд. Она всегда в курсе.

– Мама, ты отвлеклась, – с упреком сказала Бетс. – Сейчас мы обсуждаем мое будущее. Я хочу замуж за лорда Берлингема. Тебе ясно? Я приняла его предложение. И я собираюсь выйти за него замуж. Если нужно будет жить скромно, мы будем жить скромно. Когда меня не будет с тобой, я думаю, ты сможешь прожить на то, что будешь получать каждые три месяца от Годфри. Мне очень жаль, что я не смогу тебе помочь!

Леди Стенбурн вернулась в гостиную и приказала Молли принести свежего чаю.

– Только не эту бледную воду от «Фортнум»… Молли! Скажи стряпухе, что чай должен быть крепким!? – Она опустилась на стул с истершейся обивкой и потерла лоб.

– Скажи, что ты знаешь о состоянии Берлингема? – спросила она Бетс. – Он сказал, что у него появились деньги? Он говорил, что это за деньги? Как они у него появились?

– О, возможно, на бирже, – предположила Бетс. – Я понятия не имею, что это за деньги и сколько их.

Леди Стенбурн вздохнула.

– Я спрошу его, если еще когда-нибудь увижу. Это не значит, что я что-нибудь смогу понять. Эти дела на бирже для меня китайская грамота. Но поскольку я – твоя мать, я думаю, я должна его об этом спросить. Выпей чаю, дорогая.

Молли принесла чай и, казалось, собиралась остаться, она даже сделала попытку разлить чай.

– Спасибо, Молли, я сама налью, – сказала Бетс. – Ты можешь идти.

Молли неохотно удалилась. Они слышали ее шаги в холле, звук которых быстро затих.

– Готова поспорить на фартинг, что она никуда не ушла, а подслушивает за дверью, – понизила голос Бетс.

– Бетс!

– Я только посмотрю.

Бетс бесшумно поставила чайник и на цыпочках подошла к двери. Она резко распахнула ее и выглянула. Молли прилипла к стене за дверью.

– Я сказала, что ты можешь идти, Молли, – строго проговорила Бетс и вернулась в гостиную. – Ох уж эта девушка! – простонала она и взялась за чайник.

– Если ты передумаешь и согласишься выйти за мистера Пертуи, мы сможем нанять дюжину горничных гораздо лучше Молли, – предложила леди Стенбурн.

– Мама! Ты же запретила ему переступать порог этого дома!

– Возможно, я немного погорячилась. О Господи, мне будет не хватать его и его знаний о часах, – вздохнула леди Стенбурн.

Бетс часами ждала весточки от графа Берлингема. Чего бы он ни собирался сделать с Джорджем Пертуи, на это не должно было уйти слишком много времени. Бетс не верила ни секунды, что Берлингем действительно намерен отправить Пертуи в Бедлам, но если Пертуи поверил в его угрозы, тем лучше. Она хихикнула, вспомнив, как обезумевший Пертуи пытался вырваться из объятий своего кузена. Бетс была абсолютно уверена, что Берлингем выяснит все и выставит Пертуи полным идиотом, если захочет. Но где Берлингем? Прошло время обеда и чая, подали ужин, давно зашло солнце, и свечи зажгли, а от него ни весточки.

Может быть, завтра?

Бетс легла спать и решила представить себе, какой будет их семейная жизнь. Тот поцелуй пробудил в ней дремлющее желание, которое теперь не покидало ее. Она вздрогнула. Когда они поженятся, он захочет от нее большего, чем поцелуев. Она, по крайней мере, на это надеялась! Она любит его. Она хочет провести с ним всю оставшуюся жизнь, в богатстве или бедности, ей все равно. А он любит ее? Конечно, любит! Он сказал, что предлагает ей свое сердце, разве не так? Или так всегда говорят, когда делают предложение? Если она правильно запомнила, мистер Пертуи говорил приблизительно то же самое. Бетс была озадачена. Она незаметно для себя уснула.

Только на следующий день после обеда получила она известие от Берлингема, и оно совсем ее не удовлетворило. Это была записка, доставленная Билли, и в ней говорилось буквально следующее:

«Мне необходимо уехать в Дорсет. Вернусь, как только смогу. Ab imo pectore Ваш преданный слуга. Берлингем».

– Он почти ничего не сказал, да еще и написал по-латыни! – жаловалась Бетс матери. Она была так уверена, что Берлингем появится сегодня утром, что потратила больше часа на свой туалет, укладывала волосы то так, то эдак, добавляя и убирая ленты. Она была в одном из своих самых новых платьев – ему было всего два года – бледно-лиловом. И никто его не видел, кроме матери и Билли, на котором не было тоги, а обычный костюм.