Ложной скромностью он не отличался, с юных лет знал, что весьма привлекателен внешне и нравится девушкам. И был благодарен судьбе и родителям, что наделили его все же некоторой грубоватостью и резкостью черт, иначе он вполне мог попасть под ненавистное определение – «красавчик». А так он больше смахивал на римского центуриона, теперь уже скорее – легата, чему способствовал и не сошедший до сих пор субтропический загар. Жаль вот, что шрам поперек лба достался не ему, а Тарханову..

Гостиная удивила его эклектической богемной роскошью. Метров в пятьдесят площадью, территория разделена спинками диванов и кресел, невысокими шкафчиками с книгами и безделушками на изолированные функциональные зоны. На полу ковры и звериные шкуры, на стенах картины, вперемежку импрессионисты позапрошлого века, Левитан и Дали, современный европейский пост-авангард.

Он подошел поближе. Если и не подлинники, то копии суперкласса. Но, судя по всему остальному, скорее все-таки подлинники. Тогда какова же цена этой коллекции? Разве что приобретена она каким-то иным способом..

В дальнем правом углу комнаты он обнаружил трехстворчатую остекленную дверь, ведущую на балкон.

Несмотря на мороз и ветер, он вышел туда, чтобы посмотреть на ночные огни города. Пейзаж с высоты не менее чем двенадцатого этажа распахнулся перед ним великолепный.

«Как моя нынешняя жизнь, – подумал он. – Неожиданно, роскошно, непонятно, как сюда попал и сколько будешь падать, если сдуру сорвешься». А высота на самом деле притягивала, и абсолютно по-дурацки, как в детстве, хотелось, для остроты ощущений, перелезть через ограждение и пройтись на спор по узкому карнизу вокруг дома.

Черт его знает, а вдруг действительно собрался бы? Что-то такое в душе шевелилось. Обратно его позвал голос девушки.

Она успела переодеться в почти прозрачный сиреневый пеньюар, накинутый, похоже, на голое тело. Хотя нет, такое тело голым назвать – кощунство. Не голая же Афродита Таврическая в Пушкинском музее, хотя галантерейными изделиями она не обременена.

Похоже, переодеваясь, хозяйка заодно глотнула чего-то возбуждающего. Или, наоборот, сначала глотнула, а потом вздумала переодеться.

И снова на Вадима накатил приступ ясновидения. Фраз на пять вперед он знал все, что скажет Майя. Совершенно такое ощущение, словно смотришь основательно забытый фильм.

– Пойдем со мной, командир, если не боишься, – произнесла она низким воркующим голосом. – Я редко кого к себе приглашаю. А если и приглашаю, то остаюсь в рамках приличий..

И он пошел за ней. В пахнущем духами будуаре, большую часть которого занимала низкая кровать карельской березы, а остальное место трельяж, туалетный столик и радиостереосистема, она чересчур даже торопливо обвила руками его шею. Но голову запрокинула назад, как бы отстраняя губы от возможного поползновения. Или – предоставляя инициативу следующего шага партнеру.

Вадиму в прежней жизни не приходилось встречаться с такими страстными, а главное – чуждыми предрассудков женщинами. Его первая любовь – Елена, была до предела закомплексована и ложилась в постель, непременно погасив свет и, как ему представлялось, сцепив зубы. Соглашалась на это, просто чтобы соответствовать.

Остальные знакомые – просто скучны, даже если и отдавались с охотой. С охотой, но без фантазии.

А вот эта – да! Она знала, чего хотела, и делала, или требовала что-то сделать, без смущения.

Самое же главное – в ней не было ни капли вульгарности. Сексом она занималась точно так же, как обедала в своем обществе. Вилка в левой руке, нож в правой, салфетка, если даже требуется вытереть губы, совершенно не заметна. И вообще, такие девушки даже при плюс тридцати градусах совершенно не потеют. Словно у них всегда имеется персональный кондиционер.

– Ну и как, господин полковник, я вас не шокировала? – Майя вернулась из душа, обернутая по бедрам зеленым в крупных розовых цветах полотенцем, на манер полинезийки.

Она села на низкую банкетку напротив кровати, закинула ногу за ногу, закурила. Вообще, курила она слишком часто, как отметил Вадим. Хотя и совершенно не затягиваясь. Переводила, попросту говоря, выпускаемые для богатых снобов сигареты по двадцать пять рублей за сотню.

– А если вы совсем без предрассудков, я вам сейчас кофе сварю и принесу, потом поговорим о жизни, ну и вообще..

– Предрассудков у меня нет совершенно, – заявил Ляхов, которого эта ситуация заинтересовала уже по-настоящему.

Несмотря на все между ними происшедшее, он по-прежнему воспринимал Майю совсем не как эксцентричную и темпераментную партнершу, загадка для Вадима оставалась совсем в другой области.

Майя, по свойственному красивым женщинам, обладающим к тому же высоким жизненным статусом, предрассудку собственной неотразимости, об этом не догадывалась.

«Если уж я с ним легла и продемонстрировала все свои возможности, то дальше он ни о чем другом и мечтать не сможет, следовательно – он мой с потрохами».