Все его недавние чувственные грезы рассеялись, точно дым, и теперь Лорен Макрай была для него только воплощением боли в спине, в ободранных до крови ладонях. В нем крепла уверенность, что эта девчонка рано или поздно приведет к гибели их обоих. В кромешной тьме Арион не мог разглядеть ее, зато мог вволю наслаждаться мечтами о том, как нагонит ее и крепко сдавит руками ненавистную тонкую шею.

Понемногу вокруг светлело — свет был холодный, голубоватый, дневной. Одолев поворот, Арион узрел наконец предмет своей неутоленной злобы. Лежа ничком на полу тоннеля, девушка смотрела в какое-то отверстие. Голубоватый свет озарял ее лицо каким-то зловещим сиянием. Медленно поворачивая голову, она взглядом искала что-то внизу.

Арион кое-как сумел подползти к ней и улечься совсем рядом, бок о бок. Девушка молча отодвинулась как можно дальше, не удостоив его даже взглядом.

Из отверстия тянуло свежим соленым воздухом — сладкое напоминание о том, что внешний мир все-таки существует.

Прямо под ними находился большой грот, выходивший прямо в море. Слева над самой водой виднелся небольшой каменный уступ, а около него качалась на воде лодка — так близко, что Арион мог различить вырезанные вдоль носа изображения зверей.

Арион подтянулся чуть дальше, свесился над отверстием, чтобы получше разглядеть грот — от каменной стены до ощеренного, как гигантская пасть, входа.

Затем он поднял голову и поглядел на Лорен. В глазах ее был неподдельный ужас.

И сам грот, и лодка были совершенно пусты.

Викинги проникли на Шот.

Лорен намотала свободный конец веревки на руку и начала переползать через край отверстия.

Как и следовало ожидать, граф Морган рывком выдернул ее назад.

Лорен опередила его гневную тираду.

— Это же и ребенку понятно, Морган, — прошептала она, все еще не уверенная, что поблизости не прячутся викинги. — Один из нас должен спуститься вниз. Ты слишком тяжелый, и веревка тебя не выдержит.

— Я так не думаю, Макрай. — Арион всем телом прижал ее к камню, чтобы она не смогла вырваться. — Нам пора возвращаться.

— Не будь глупцом! Надо убедиться наверняка, что они ушли!

— А если — нет? — спросил он с пугающим спокойствием. — Что, если это засада, Лорен, и викинги там, внизу? Представь, что будет, когда ты появишься перед ними.

Умом Лорен признавала его правоту, но ведь и она тоже права. Нельзя уходить отсюда, не выяснив, что происходит. В сущности, было бы даже лучше, если б северяне не смогли выбраться наружу. Иначе… от одной этой мысли Лорен бросало в дрожь.

— Надо убедиться наверняка, — упрямо повторила она, не зная, что еще можно сказать.

Арион крепко сжал губы, зеленые глаза его засверкали ярче.

— Я не могу тебе этого позволить.

— Но так надо! — чуть тише, почти с мольбой проговорила Лорен. — Ты же сам знаешь — иначе никак нельзя.

Он не шевельнулся, однако Лорен заметила, что после этих слов в его глазах мелькнуло странное выражение: боль, горечь, неуверенность — все вместе.

— Отпусти меня, Арион, — сказала она, тихо, почти нежно произнеся его имя.

Да, теперь она не могла ошибиться — в лице его что-то дрогнуло. Арион наклонился к ней и поцеловал — поцеловал жадно и властно, обхватив ладонями ее лицо.

Жаркая, сладостная волна желания всколыхнулась в ее груди. В поцелуе Ариона была исступленная безнадежность, и пальцы его, касаясь лица Лорен, едва заметно дрожали. Его твердые, горячие, неумолимые губы в то же время были бесконечно нежны. Лорен, повинуясь порыву, свободной рукой обхватила его за плечи, привлекла к себе, запустила пальцы в его черные мягкие волосы.

Арион застонал, теснее прильнув к ней всей жаркой тяжестью своего сильного тела, и Лорен не только не отстранилась — она упивалась этой близостью. Языком он раздвинул ее губы, проник во влажную глубину рта, деля с Лорен бесстыдную радость этого поцелуя. От нахлынувшей страсти у Лорен закружилась голова, и девушка с неведомой прежде радостью погрузилась в упоительный, сладостный омут мужской ласки.

Теперь Арион осыпал поцелуями ее лицо и шею. Лорен закрыла глаза, запрокинула голову, всецело отдавшись во власть его ненасытных губ.

Жаркое дыхание Ариона обжигало ее кожу… и вдруг Арион замер, все так же крепко сжимая Лорен в объятиях.

Реальность обрушилась на девушку с безжалостной, ошеломляющей силой — жесткий холод камня,

сырость, пропитавшая тартан и тунику, не умолкающий рокот волн по стенам грота… и жар мужского, тяжелого, сильного тела.

Арион поднял голову, и Лорен загляделась на его красивое, четко вылепленное лицо, обрамленное прядями иссиня-черных волос.

— Боже мой, — медленно, раздельно проговорил он.