Может быть, впервые за истекший в скитании по временам и планетам год Шульгин задумался о жизни всерьез. Не как об арене для отважных эскапад и романтических приключений в стиле Дюма, а о чем-то совсем ином… Смешно вроде бы, а ведь так – тридцать пять лет прожито, как месяц в турпоходе. И вдруг – эта девочка!

Кандидат медицинских наук и старший научный сотрудник весьма серьезного НИИ, Александр Иванович Шульгин неплохо разбирался в тайнах человеческой психики. Правда, в основном больной психики, но кое-что знал и о норме.

Как-то даже попытался написать статью о феномене любви с первого взгляда. Напечатать ее, конечно, не удалось, но умные мысли в ней были. И главная из них – каждый человек несет в подсознании матрицу собственного генотипа и, встречая женщину, любую, автоматически оценивает ее внешность (фенотип, по-научному), по фенотипу определяет ее генотип и накладывает матрицы друг на друга. Обычно совпадения не происходит, и тогда оценка ведется по другим параметрам, эстетическим или меркантильным, неважно. В случае же совпадения матриц происходит нечто вроде вспышки, возникновения вольтовой дуги. Таковая вспышка и называется любовью с первого взгляда, а с генетической точки зрения означает не более чем распознавание идеального партнера для продолжения рода. Чтобы столь редкая возможность осуществилась, эндокринная система вбрасывает в кровь массированную порцию естественного наркотика – эндорфина. И уж тут все! Клиенту деваться некуда. Причем обычно подобная ситуация бывает взаимной (раз матрицы конгруэнтны!). А остальное происходит в меру образовательного и культурного уровня субъектов процесса и их темперамента.

Причем, что особенно интересно, статью Шульгина отвергли с обеих сторон сразу. Цензора шокировал недопустимый, механистически-идеалистический подход, исключающий процесс коммунистического воспитания, а даму-редактриссу из крутых шестидесятниц (физики-лирики, ветка сирени в космосе и т. д.) – наоборот, циничный материализм подхода к трепетным тайнам…

Так не случилось ли с ним сейчас нечто похожее?

А ведь он обменялся с этой девушкой из совсем другого времени едва ли тремя-четырьмя фразами. И вот поди ж ты…

Шульгин уже и не думал, что в его годы и с его опытом такое возможно. Хотя был перед ним пример Берестина и его мгновенной влюбленности в Ирину.

Он вскочил с кровати и подошел к окну. Новикова можно было различить в глухой темноте сада только по красноватому отсвету трубки, вспыхивающему во время глубоких затяжек.

Сашка включил рацию и настроился на волну Левашова.

Олег ответил минуты через две непрерывного вызова. Спал, наверное.

– Привет, командир, как поживаешь?

– Пока еще ничего. А вы?

– Хуже чем было, но лучше, чем будет. Тебя рана не беспокоит?

– Да я уже и забыл. Так что вы опять хотите? Я с Берестиным уже разговаривал…

– Нет, я совсем не об этом. Тут понимаешь, какая штука… – и начал необычным для себя, неуверенным, словно бы извиняющимся тоном говорить. Он не хотел сейчас темнить и искать подходы, просто поделился со старым другом, как делал это пятнадцать лет назад, что сложилась такая-то вот ситуация, и есть здесь совсем случайно попавшая в эпицентр их забав девушка… Так чтобы Олег настроил свою машинку на данные координаты и, если с ними чего случится, не оставил Аню с ее матушкой без помощи. А то, не ровен час, чекисты могут и их в соучастницы определить…

– Сами дураки, так еще и посторонних людей подставляете, – сурово ответил Левашов. – Может, прямо сейчас их сюда переправишь?

– Рано еще, глядишь и обойдется. Ты просто пригляди, если мы на связь не выйдем, а так-то я и сам… И вот чего еще – сделай уж по дружбе, запеленгуй меня и переправь к нам во двор «додж» с аварийным запасом. Он на транспортной палубе стоит, по правому борту, недалеко от аппарели. Зеленый такой, в кузове два десантных контейнера. И брось туда же ящик с полевыми рационами, ящик патронов 7,63 «маузер» ну и… ящик червонцев. Так, на всякий случай…

В динамике раздался тяжелый вздох Левашова.

– Саш, – почти просительно проронил он. – А может, ну его на… Возвращайтесь. И без вас разберутся…

Шульгин ощутил, как у него защипало в носу. Проклятая сентиментальность.

– Да ладно. Ничего не будет. Прорвемся. Так сделай, а?

– Сейчас сделаю. Минут через пятнадцать. Пока дойду, пока погружу. Рацию не выключай…

Шульгин вышел во двор. Постоял у порога, вдыхая сырой ночной воздух. Андрей по-прежнему сидел у стены сарая, Сашке показалось, что он задремал. Но когда подошел к нему по узкой кирпичной дорожке, Новиков поднял голову.

– Чего не спишь? – спросил он ясным голосом.

– Так. Олег сейчас появится. Гостинец передаст…

– А я опять с высшими сферами пообщался. – Новиков произнес это тем же тоном, каким мог сообщить о том, что в одиночку выпил бутылку пива.

Его интонация подсказала Шульгину, что расспрашивать пока не нужно.

Левашов появился не через пятнадцать минут, а несколько позже.

Посреди двора возникла сиреневая светящаяся арка, за ней перспектива слабо освещенного грузового трюма, и по ребристому металлическому настилу на влажную землю скатился пофыркивающий мотором «додж-три четверти».