Здесь Сашка по известному принципу использовал слова Сталина, произнесенные по случаю начала войны с Японией в сорок пятом.

И не ошибся.

– Да, да, товарищ Шестаков. Мы, люди старшего поколения, тоже помним, и, наверное, получше, чем вы… И в душе мечтаем о реванше. – Это было произнесено неподдельно, без фальши. А почему бы и нет?

Шульгин не стал спрашивать, естественно, как эти слова сочетаются с неприкрытой радостью Ленина по поводу поражения России в Японской войне. Впрочем, тот был сумасшедший интернационалист, а этот – державник. Ладно, слово сказано.

– Мы не забудем ваше пожелание, товарищ Шестаков. Вы же знаете нашу точку зрения: нет таких крепостей, которые не смогли бы взять большевики. Но сначала постарайтесь взять другие крепости. Какие там у них – Толедо, Гранада, Севилья, Сарагоса…

Сталин даже на третий год войны не очень хорошо представлял истинный стратегический расклад на ТВД. Руководствовался псевдоочевидностью, которую ему навязывали информаторы и собственное, достаточно обывательское мнение, основанное на воспоминаниях о Первой мировой и Гражданской войнах.

Как раз те «ключевые» якобы пункты, сами бросающиеся в глаза при взгляде на карту, названные Сталиным, ни в коем случае нельзя делать целью глубоких операций, тем более – учинять новые вердены и ржевы. Единственное, что позволит достичь победы, – тактика немецкого блицкрига, помноженная на опыт «шестидневной войны» шестьдесят седьмого года.

Но сейчас об этом говорить абсолютно неуместно.

– Я бы прибавил Эль-Ферроль, Кадис и Альхесирас, – осторожно сказал Шульгин. – Тогда мы лишим мятежников основных путей подвоза и военно-морских баз…

– Вам виднее. Я вижу, вы хорошо подготовлены. Теперь к конкретному. Что вам потребуется сверх того, что мы уже отправили в Испанию?

– Как я уже говорил, диктаторские полномочия в отношении наших военных советников и добровольцев, сотрудников НКВД и ГРУ со всей их агентурой, нашего посла, естественно, подчинение мне всех структур Коминтерна, включая лично товарища Андре Марти, право руководства интербригадами. Это – организационно. Кроме этого, следует незамедлительно сформировать конвой на Барселону под прикрытием крейсеров «Червона Украйна» и «Красный Кавказ», трех-четырех эсминцев. Этим конвоем перебросить полностью укомплектованную танковую бригаду «БТ-7» с лучшими экипажами и командирами, положенными средствами усиления. Использование танков поштучно и повзводно уже показало свою крайне низкую эффективность. Республиканцы и мятежники пока еще используют танки в качестве сил непосредственной поддержки пехоты, а мы применим их массированно, на всю глубину вражеских позиций с выходом на оперативный простор…

– А говорите – не стратег, – усмехнулся Сталин. Видно было, что хотя бы теоретически планы Шестакова ему нравятся. – Но вот насчет посылки крейсеров… Испытываю большие сомнения. Вы представляете себе мощь итальянского флота?

– Отлично представляю. Только Муссолини ни за что не рискнет вступить с нашими кораблями в открытый бой, по чисто политическим, а также экономическим причинам. Мы с итальянцами давно переговоры ведем насчет закупки готовых кораблей и проектной документации. Очень они заинтересованы, с деньгами у них сейчас плохо, а с безработицей как раз «хорошо». Давайте сделаем им совершенно сумасшедшее предложение, вроде заказа на четыре новейших линкора. В сумме их годового бюджета. Задаток отвалим щедрейший. Полгода поторгуемся, потом сойдемся на двух легких крейсерах или лидерах. Они нам и вправду нужны.

Вообще этот рейд можно дипломатически замотивировать как обеспечение эвакуации из Испании советских граждан, транспортировка в черноморские госпитали и санатории пострадавших мирных жителей и детей-сирот… Раскрутить предварительно пропагандистскую кампанию европейского уровня о новых жестокостях мятежников и немцев с итальянцами, о нападении их кораблей на коммерческие суда. Примеры есть. Для того и крейсерское прикрытие. На Западе проглотят, они там падки на всякие гуманитарные идеи, особенно если им это ничего не стоит. В конце концов, Литвинов со своей командой зря, что ли, народный хлеб едят? Пусть устроят громкую разборку в Лиге Наций, с шумом, скандалами, стуком кулаками по трибунам. Тоже внимание отвлечет и покажет нашу решительность.

– Вы – страшный человек, Григорий Петрович. – Впервые Сталин назвал его по имени-отчеству. – Я слушаю вас и удивляюсь: у вас мгновенно находится ответ на любой вопрос, причем такой, знаете, неожиданный, иезуитский. Прямо как у кардинала Ришелье. С вами действительно интересно будет работать, а то все мои соратники… – Он замолчал, подбирая слово. – Они такие… пресные. Исполнительные, да, но совершенно лишены полета фантазии. Вот Каганович, к примеру, поручи я ему заняться Испанией, ничего бы неожиданного не придумал.

Лицо вождя изобразило разочарованность и печаль.

– Что поделать, товарищ Сталин. Не каждому дано. Потому, наверное, тифлисский «экс» ВЫ разработали и провели, а не Каганович и не Молотов.

– А, – пренебрежительно махнул рукой вождь. – Чугунная задница. Какие эксы?! Совсем не тот характер. Зато на своем месте он очень на месте. Порученное исполняет без задора, но тщательно, с гарантированным результатом. На него я могу положиться, а на вас? Допустим, войну вы выиграете, а потом? Вдруг захотите стать королем Испании?