Тут Сашка немного сам себе противоречил. Граф Монте-Кристо, например, легко сумел легализоваться, с достаточным успехом, в самом что ни на есть околодекабристском времени. Впрочем, на то и роман, а мы вынуждены существовать в суровой действительности, не прощающей вольностей…

Левашов кивнул, продолжая думать о своем, наверняка приспосабливая высокий полет своих теорий к нашему приземленному мышлению.

– Перешагнув середину века, мы, последовательно, имеем 1853-й. В смысле жизненного и психологического комфорта ничего нового. Ни у нас, ни в Европе. Зато есть зацепка для роскошной альтернативы. Здесь можно сравнительно легко не допустить Крымской войны в случившемся варианте, а заодно и на несколько лет приблизить отмену крепостного права, да еще одновременно наложить на освобождение крестьян реформу Столыпина. Всего и делов – на три года раньше устранить Николая Павловича и нескольких одиозных особ в его близком окружении. С воцарившимся Александром Николаевичем провести соответствующую работу…

– И что? – спросил я.

– Абсолютно ничего. Докладываю результаты. Нам в этом году ловить нечего, Антону скорее всего тоже…

– Если только не вообразить, что он имеет в виду подготовить более комфортные условия для своего последующего внедрения, – заметил Шульгин.

– Вряд ли. Слишком далеко. Следующий –1866-й. Почти точная интеллектуальная копия нашей «оттепели». Либерализм и свободы. Кому Тургенев, кому Чернышевский, Салтыков-Щедрин опять же. В Америке недавно закончилась война Севера против Юга. Серия мелких европейских войн. Единственное значащее, «роковое» событие – неудачное покушение Каракозова на Александра Второго. При желании можно разыграть эту карту. Последствия трудно предсказуемы, но картину грядущего ХХ века тоже меняют кардинально. Особой пользы ни для кого не просматривается…

Так же мы проскочили еще несколько дат. Из них только одна меня заинтересовала. В 1877 году, по его словам, Антон приступил к своим обязанностям на Земле, внедрившись в окружение царя Александра. Очень может быть, что он хотел бы получить в свое распоряжение такую опытную и сплоченную команду, как наша. На его месте я бы сделал все возможное, чтобы убедить нас отправиться именно туда, если он придает хоть какое-нибудь значение тому давно забытому, наверное, отрезку собственной жизни. Что-то переделывать в ней – все равно, что пожелать, чтобы в пятилетнем возрасте родители отдали меня не в тот детский сад, а другой. С непредсказуемыми последствиями.

Но, с другой стороны, он ведь может не о себе лично заботиться, а продолжать выполнять ранее заложенную программу, пусть и отключил Шульгин наш жгут реальностей от «внешнего» источника питания. Указанные в списке 1881-й и 1894-й, с точки зрения «теории Фолсома», выглядели уж слишком нарочито. Как неумелая «наводка в козыря». Я же не первокурсник исторического факультета. Что годы переломные – никто не спорит, но нас-то зачем туда вводить? Тоже мне, Энгельс нашелся!

– Вот и все, – сказал Левашов, завершая доклад. – Трактуйте, как хотите. С имеющейся теорией схема Антона совпадает, никаких «паразитных» реальностей на отрезке 1837–1901 годы я не обнаружил. То есть можно сказать, что ни мы, ни кто-нибудь другой за наблюдаемый период в естественное течение вещей не вмешивались…

– Глупость говоришь, тебе не кажется? – с прежней блуждающей улыбкой спросил Сашка. – Как же не вмешивался, если и Антон, и Сильвия с Дайяной и прочими там только этим и занимались…

Левашов заметным образом оживился.

– В этом-то и суть, братец ты мой, именно в этом… Сколько мы ни занимались «практической» хронофизикой, а в ее теорию погружался только я, да и то время от времени и неглубоко. Запомните, братья мои, что Главная историческая последовательность, она же несущая частота аналогичной мировой линии, такая штука… – Он снова потянулся к бутылке, и мы его дружно поддержали. Слишком уж крутая пурга разыгралась за окном. Совсем такая, как была в Москве в день встречи с Ириной, когда мы с Олегом отправляли ее на поиски Берестина.

До чего все-таки совершенная фантоматика в Замке. Если уж воспроизводится какой-то элемент любой реальности, так с мельчайшими подробностями.

– …Такая штука, что существует именно и безусловно, как результирующая всех имевших место вмешательств, начиная с Древнего Египта, а то и раньше. То есть на ней все возможные варианты развилок уже состоялись, отторгнуты или вплетены в общую структуру. Короче – она именно такова, какова…

Слов ему явно не хватило. Не то образование. Трепаться на любую тему умеем мы, а у Олега весь пар уходит на изобретательство и создание заумных теорий, плохо вербализируемых.

– Согласны, – ответил я. – Ты со всей понятной нам убедительностью доказал, что бояться нам нечего, коварные планы Антона не просматриваются и мы можем отправляться, куда нам в голову взбредет. А куда конкретно? Предложения есть? Что касается меня, я при прочих равных выбрал бы время, самое близкое к рубежу веков, и предпочел бы обосноваться не в России: там, во-первых, скучно будет и непременно захочется во что-нибудь вмешаться…

Левашов, как опытный покерист, выдержал паузу с непроницаемым лицом. Всем своим видом показывая, что как свои, так и чужие карты его нимало не интересуют. Просто компанию сел поддержать.

Но нас с Сашкой не обманешь. Нам, что называется, много лет по краю пришлось ходить, где от случайного зевка головы легко лишиться можно. Уже сам факт его бесстрастного хладнокровия говорил о том, что на самом деле он внутренне подпрыгивает от желания выдать эффектную транспозицию [53] наших гипотез и расчетов.

– Ладно, давай, не томи, что ты в итоге накопал?

– Так, мелочь, пустячок, но забавный, – ответил Олег с долей разочарования. – По странной забывчивости или намеренно, Антон в своей таблице пропустил 1899 год, который, по всем расчетам, и технически наиболее доступен, переход в него требует минимальных затрат по всем параметрам, и твоим пожеланиям наилучшим образом отвечает. А самое главное – из него мы при самом неблагоприятном варианте легко сможем дожить до своего двадцатого естественным образом и совсем без всяких вмешательств в континуум. Просто не делая резких движений и регулярно следя за своим здоровьем… Будет нам под шестьдесят, что такое в сравнении с Антоновыми или Сильвии годами?