— Ох, Мередит, вот славный денек выдался! Ты когда-нибудь видела такое небо?

Она сняла перевязь с ребенком, разостлала на траве и положила на нее девочку. Села рядом и погладила волосики дочки. В три с половиной месяца Мередит уже проявляла большую индивидуальность и заявляла о своих правах. Она попискивала от возбуждения, фыркала и гукала. Строила глазки отцу, когда тот подходил к ней. Била ручками по предметам, оказавшийся в пределах ее досягаемости, а зажав что-либо в крохотном кулачке, упорно держала.

Лежа на одеяле на солнышке, Мередит вертела головкой во все стороны, стараясь ничего не пропустить. Мэгги расстегнула блузку, поднесла Мередит к груди, и та принялась сосать.

— Вот чего ты искала в действительности, — произнесла она, пока Мередит деликатно глотала. Мэгги с любовью смотрела на нее, полная благоговения и удивленная тем, что может заботиться о таком хрупком существе.

Коннор наткнулся на них, пока они сидели так на освещенном солнцем месте. Легкий ветерок шевелил распущенные волосы Мэгги, а головка Мередит была прикрыта. Лицо Мэгги светилось безмятежным покоем. Тень улыбки играла на ее губах, когда она с любовью смотрела на дочь. Черные ресницы были опущены, лоб разгладился. Это был глубоко личный момент, и Коннор с уважением отнесся к нему, держась поодаль и удовлетворившись тем, что тоже по-своему принимает в нем участие.

Он так и не понял, что предупредило Мэгги о его присутствии. Ему казалось, что он не издал ни единого звука, не сделал ни единого движения, но вдруг осознал, что она смотрит в его сторону, а улыбка на ее лице теперь предназначена ему и зовет его.

Коннор вышел из-под прикрытия сосен на поляну. Длинные ноги быстро донесли его до Мэгги. Он нес большую ивовую корзинку, на сгибе локтя висело одеяло. Присев рядом с Мэгги на корточки, Коннор поцеловал ее, надолго прильнув к губам.

— А это за что? — спросила Мэгги, чувствуя, как быстро забилось сердце в груди.

Он тихо рассмеялся:

— А его должно быть за что-то определенное? Увидел прекрасную женщину, сидящую на солнышке, и мне захотелось ее поцеловать.

Мэгги склонила голову, услышав этот комплимент, он смутил ее. Она погладила грудь указательным пальцем, помогая Мередит высасывать молоко.

— Я говорю серьезно, Мэгги, — сказал Коннор, поднимая ее подбородок. — Ты прекрасна. — Ее улыбка, несомненно, была прекрасной. Ему всегда было ее мало.

Он бросил корзину и одеяло и снова поцеловал ее.

Мередит оттеснили от источника пищи, и она немедленно дала знать об этом родителям. Коннор ухмыльнулся и отодвинулся.

— Жадина, — сказал он. И снова поднес Мередит к соску Мэгги. — Сегодня ей не хочется делиться.

— Ты неисправим, — пожурила Мэгги.

Коннор пожал плечами, нисколько не смутившись. Поднял одеяло, развернул и резким движением опустил на траву. Помог Мэгги перебраться на него, на этот раз проявляя осторожность, чтобы не помешать Мередит.

— Дансер сказал, что ты пошла в этом направлении. Он подумал, что тебе понравится устроить пикник.

— Он очень заботлив. И еще более умно с его стороны прислать тебя с корзинкой. — Мэгги погладила нежную щечку дочери. — Нам с Мередит не так бы понравился пикник с кем-то другим. — И она искоса взглянула на Коннора.

— Ладно, — признался тот. — Это была моя идея. Довольна?

— Не понимаю, почему ты притворялся, что она не твоя. Очень милая идея.

Он поднял к небу свои черные глаза, и его резкое, красивое лицо внезапно приобрело мальчишеское выражение.

— Возможно, потому, что ты назовешь ее милой.

— Ну, я никому не скажу, так что твоя репутация не пострадает. А теперь покажи, что в этой корзинке.

Коннор встал на колени на одеяле и открыл крышку. Достал холодного жареного цыпленка, толстые ломти ветчины, вареные бобы, полбуханки свежеиспеченного хлеба

и варенье.

У Мэгги текли слюнки, пока Коннор накладывал ей еду на тарелку, нарезая ветчину и цыпленка на небольшие кусочки. Она прислонила Мередит к плечу и крепко похлопала по спинке.

— Как ты думаешь, Люк и Бак скоро вернутся? — спросила Мэгги. — Меня уже беспокоит отсутствие ткани для новых одежек Мередит, и я знаю, что Дансер хочет пополнить кладовку.

Коннор намазывал ломтик хлеба вареньем.

— Не удивлюсь, если они вернутся на этой неделе. Тебе будут письма из Квинз-Пойнта.

Она кивнула:

— Письма, которые пролежали там всю зиму. Вот то единственное, к чему я не могу привыкнуть.

— Я не знал, что тебя это беспокоит.

— Не беспокоило, пока я старалась избегать контактов с семьей, но теперь мне хочется, чтобы они знали обо всем, что происходит. Ты, конечно, понимаешь, что, когда мама и Джей Мак узнают о Мередит, они нагрянут к нам.