— Я бы хотела, чтобы для вас придумали самую лютую казнь, — процедила она сквозь зубы, стуча кулаками по его спине.

Наблюдавшие подобную сцену получали истинное удовольствие, давясь от смеха. Королевские гвардейцы стояли навытяжку, пока Эйдриан проходил мимо.

Он поднес Софию к первой карете и поставил перед открытой дверцей. Униженная, она упиралась, отказываясь войти. Но один взгляд его темных глаз — и она сдалась, понимая, что лучше не перечить ему.

Окинув кучку собравшихся поистине царственным взглядом, она немножко охладила их пыл. Гордо подняв голову, не спеша, повернулась и вошла в карету с достоинством, соответствующим статусу герцогини, мельком взглянув на Эйдриана.

— Я вам никогда не прощу нынешнего поступка, — проговорила София, когда он последовал за ней.

— Вы не оставили мне выбора.

— Вы так ведете себя, будто получили разрешение от самого Господа Бога. Вмешиваетесь в то, что вас совсем не касается. Бесцеремонно преследуете меня. — Она выделила ненавистное для него слово.

— Возможно, но такой уж я бесцеремонный сегодня. Кто знает, что случилось бы, если бы вы не послушались.

Они отправились с пристани, вторая карета следовала за ними. Эйдриан сидел напротив Софии. Казалось, его мрачное настроение заполнило маленькое пространство кареты. Она решила, что лучше подождать несколько минут, прежде чем снова начать бранить его.

Молчание становилось тягостным и вязким, словно густое облако, которое не мог разогнать даже легкий ночной ветерок. Наверное, подумала София, она так нападала на него, что он лишился дара речи.

Вполне возможно, он злился на Жака и Аттилу… Будет лучше, если она объяснит все как есть.

— Я бы хотела, чтобы вы знали… Так вот, Жак совершенно переиначил то, что я сказала относительно… И вообще я никогда не говорила ничего такого… Как я могла критиковать… когда у нас с вами ничего…

Эйдриан не отвечал.

— Может быть, я что-то говорила насчет того, как вы манипулируете мной, но ничего общего с… ну, вы понимаете…

Он молча смотрел на нее.

— Я бы хотела объясниться, так как нам удобнее поговорить, пока мы здесь одни…

— Согласен, но только не здесь. Продолжим разговор в другом месте.

— Мы вряд ли найдем более удобное место в Динкастер-Хаусе.

— А кто вам сказал, что мы едем в Динкастер-Хаус?

Словно желая подчеркнуть правильность его слов, звук, издаваемый второй каретой, ушел в сторону.

Широко открыв глаза, София уставилась на него.

— Так вы похитили меня? — Она нервно хихикнула.

— Я собираюсь получить то, что вы мне задолжали. Конечно, еще бы, упустить такой приз!

— Но совсем не обязательно устраивать такой спектакль. И снимать меня с корабля не было никакой нужды. Как я обещала, я обеспечу вам нужное количество голосов. Я оставила письменные указания, Дженни передаст их моим кандидатам.

— Как великодушно с вашей стороны! Но вы ошибаетесь, я не то рассчитываю получить.

— Но мы договорились о голосах.

— Вы не предлагали ничего другого, но я имел в виду иное.

— Но вы не высказывали несогласия.

— Я не решался.

Оба замолчали. И вдруг их уединенность в замкнутом пространстве кареты среди пустынной ночной улицы странным образом взволновала ее.

— Куда вы везете меня? — спросила она, сдерживая тревогу.

— К себе домой.

— Вот как? — Ее сердце замерло. — И какую же плату вы ждете от меня, мистер Берчард?

Ответа не последовало.

— Вы негодяй!

— Учитывая обвинения, которые я услышал от ваших дружков, я едва ли смогу отказаться от соблазна оправдать такое звание. Прямо сейчас. Коротко и грубо, в сокрушительной манере, предпочитаемой недалекими англичанами. Сами спровоцировали меня, что ж, я готов, герцогиня.

Его тон свидетельствовал, что его угроза не пустые слова. Но ее гнев не знал границ.

— Вы намерены воспользоваться своим преимуществом, пока мы болтаем и трясемся в карете?

— Вы обещали мне все, что я захочу. Ваше предположение, что я предпочту проклятые голоса вам, просто очаровательно. Неужели вы действительно думаете, что единственное, чего я хочу от вас, — голоса?

— Вы на самом деле намерены потребовать от меня долг? Вы думаете, что я соглашусь заниматься с вами любовью в таких условиях?

— Если я потребую, вам придется сдержать данное слово. Черт меня побери, неужели вы и вправду считаете меня таким безнадежным негодяем, способным воспользоваться своим преимуществом? А поэтому успокойтесь, подарите мне один час, который мы посвятим беседе, и один-единственный поцелуй.

— Разговор и один поцелуй?

— Да.

— После разговора с вами и поцелуя вы позволите мне вернуться на корабль и покинуть Англию?