— Вы спрашиваете потому, что я никому не показывала его письма?

— Я спрашиваю потому, что хочу знать, владеет ли он все еще вашим сердцем.

— Его напоминания о наших былых чувствах не трогают меня. Другое…

— Угрозы? — спросил Эйдриан. — Вы ведь знаете, что по первому вашему зову я пришел бы на помощь.

— Нет, не угрозы, — положив руки на колени, она поглаживала шелковую ткань юбки, — его напоминания о моем сочувствии к его делу. В юности я верила в идеалы. Его письма призывают меня вспомнить о них.

— Что только осложняет вашу ситуацию, поэтому вы никак не можете принять решение относительно реформы. Оставьте его письма вашим кандидатам, пусть они разбираются с ними. Но только уплата долга освободит вас от ответственности.

— Вы говорите так, словно я пытаюсь выгородить себя. Я не настолько умна.

— Вы очень умны, доказательством служит то, как вы ловко обвели меня вокруг пальца и едва не сбежали.

Его искренность смутила ее.

— Не могу понять, вы делаете мне комплимент или осуждаете?

— От кого вы пытались сбежать? От Стидолфа?

— Я не хочу говорить о Джеральде.

— Он запугивал вас?

— Я сама могу разобраться с Джеральдом, — отвечала она, — справиться с его призывами исполнить возложенные на меня обязанности и нести бремя ответственности.

Он так пристально разглядывал ее, словно хотел заглянуть ей в душу.

— Одно мое упоминание его имени расстроило вас, а его докучливые призывы не вызывают у вас аналогичного чувства. Он использует ваше прошлое, чтобы заполучить вас? Я угадал? Брэндон и остальное…

Она предполагала, что сегодня им предстоит откровенный разговор, но никак не ожидала, что дело зайдет так далеко. Его настойчивость изумила ее. Упоминание о Джеральде действительно расстроило ее и вызвало снова ужасное замешательство, которое она испытывала в течение их утреннего разговора.

— Он сказал, что мне не обрести покоя, пока я не исправлю случившееся в прошлом, исполнив волю моего отца и обеспечив будущее Эвердона. Покой мог бы быть чудесной вещью, о которой можно только мечтать. И иной раз мне кажется, что ради него я готова заплатить любую цену.

— Значит, вы сбежали от соблазна заплатить такую цену. Вы поняли, что тем самым ничего не добьетесь, а всего лишь поменяете одно зло на другое?

Ее возмутил ход его размышлений, отбрасывающих все лишнее и затрагивающих самую суть ее мыслей.

— Вы, кажется, знаете меня лучше, чем я сама. Я не такая сильная, как вы.

— Я думаю, что вы самая сильная женщина, которую я когда-либо встречал.

— Тогда ваше знание женщин вызывает сомнение. Воспоминания делают меня слабой. Утром Джеральд пришел и обвинил меня во всех грехах. Да, черт бы вас побрал, я сбежала. От него, от призраков, которые окружают меня в Англии, словно темные тени, от Эвердона, от капитана Брута.

Он поставил свой бокал.

— Вы никого не забыли?

— Так, значит, вы действительно хотели заставить меня признаться в собственной трусости? Что еще? Говорите!

— Вы сбежали от меня.

Она подыскивала возражение, но правда, заключавшаяся в его словах, настолько очевидна, что она не смогла ничего ответить. И пространство, разделявшее их, внезапно исчезло, как будто он физически приблизился к ней вплотную.

Дрожа, София поднялась со стула и подошла к окну, чтобы отделаться от навязчивого ощущения. Но ничего не помогло. Эйдриан тоже встал, но в отличие от нее уверенный и свободный. София чувствовала, что он наблюдает за ней, спокойно ожидая ответа.

— Надеюсь, вы не собирались дискутировать со мной, — предположила она.

— Я хотел, но изменил мнение.

— Как благородно с вашей стороны и как мудро!

— Не благородно и не мудро. Эгоистично и расчетливо. Мы поговорим об этом позже.

София удивленно вскинула глаза:

— Позже? Но ваше время почти истекло. Эйдриан снял сюртук и бросил его на стул.

— Позже. А сначала будем любить друг друга. Вы ведь прекрасно знали, что я привез вас сюда именно для того, чтобы заняться любовью.

Эйдриан прошелся по комнате и, взяв один из стульев, прислонился к его спинке, сложив руки на груди. Его поза напомнила ей ту первую ночь в Париже. «Все будет так, как должно быть, — казалось, говорил он. — Случится то, что должно случиться».

Его полное спокойствие контрастировало с ее настроением. Ее сердце налилось тяжестью, отзываясь пульсацией в каждой клеточке тела.

«Господи, — думала она, — до чего же он привлекателен!» Темные вьющиеся волосы спадают на лоб. Широкие плечи, сильный торс сужается к талии. А глаза? Его взгляд обжигал ее.