— Ах, вот как. Виноградники принадлежат вам.

Тяжелые веки совсем прикрыли глаза, и пожилая женщина рассмеялась:

— Как и все остальное в этой округе, виноградники принадлежат графу. Это его земля, его владения. Все здесь — его. А мы — рабочая сила и, хотя говорим, что без Бастидов не было бы вина Гайяра, имеем при этом в виду, что производимое здесь вино не было бы достойно этого имени.

— Было бы очень интересно посмотреть, как делают вино… То есть проследить весь путь производства — созревание винограда, сбор урожая и, конечно, само приготовление.

— Ах, мадемуазель, это самое интересное, что есть на белом свете… Во всяком случае, для нас, Бастидов. Надеюсь, что вы побудете у нас подольше. — Она повернулась к детям: — Идите и позовите своего брата. И вашу сестру, и отца тоже. Скажите им, что у нас гостья.

— О, прошу вас, не стоит их беспокоить ради меня.

— Родные будут очень огорчены, если узнают, что вы были у нас в гостях, а они не смогли повидаться с вами.

Дети убежали. А я сказала несколько слов о том, какие они милые, приветливые и воспитанные. Довольная старушка кивнула в знак согласия. Я точно знала, что она поняла, почему я это сказала. Ведь я могла их сравнить только с Женевьевой де ла Таль.

— Обычно в это время дня, — объяснила она, — нет никакой особой работы вне дома. Мой внук, который у нас сейчас за старшего, должен находиться в погребах, его отец… Знаете, после несчастного случая он не может выполнять тяжелую работу. Должно быть, он помогает ему, а моя внучка Габриэль сейчас в конторе.

— У вас большая семья, и все заняты в виноделии?

Она утвердительно кивнула.

— Это семейная традиция. Когда Ив и Марго подрастут, они присоединятся к остальным членам семьи.

— Как это замечательно, и вся семья живет в этом прекрасном доме! Расскажите мне о ваших близких, пожалуйста.

— У меня есть сын Арман и внуки. Старший из них — Жан-Пьер, ему двадцать восемь лет, скоро будет двадцать девять. Он сейчас управляет всеми нашими делами. Потом идет Габриэль, ей девятнадцать лет; как видите, между ними разница в десять лет. Я долго думала, что Жан-Пьер будет единственным ребенком, и тут вдруг родилась Габриэль. Потом после долгого перерыва появился Ив, а за ним Марго. Между двумя последними разница всего в год. Они были слишком поздними детьми, и, когда она…

— Она?..

Бабушка горестно вздохнула:

— Это было плохое время. Арман, мой сын, с Жаком, одним из работников, ехали на телеге, когда лошадь понесла. Оба были ранены. Жена Армана, бедная женщина, страшно боялась, что он умрет, и, я думаю, эти переживания оказались для нее слишком большим испытанием. Она заболела лихорадкой и умерла, оставив малютку Марго всего десяти дней от роду.

— Как это печально!

— Плохие времена уже прошли, мадемуазель. Беда случилась восемь лет назад. Мой сын поправился и может выполнять посильную работу, а внук — замечательный молодой человек — стал настоящим главой семьи. Он взвалил на свои плечи все тяготы и ответственность за родных и дело. Такова жизнь, не так ли? — Она улыбнулась мне. — Но я что-то заболталась, все говорю и говорю. Должно быть, утомила вас?

— Напротив. Мне очень интересно.

— Как вам понравилось в замке?

— Но я пробыла там еще очень малое время.

— Считаете, что вам предстоит интересная работа?

— Не знаю, придется ли мне там работать. Все зависит от…

— … Графа. О, я понимаю. — Она посмотрела на меня и покачала головой. — Он очень непростой человек.

— Граф непредсказуем?

Она пожала плечами.

— Господин граф ожидал, что приедет джентльмен. Ваш приезд был как снег на голову. Здесь, в Гайяре, невозможно хранить секреты, мадемуазель. Во всяком случае, большинству из нас это не удается. Вот и мой сын говорит, что я слишком много болтаю. А он, бедный, после смерти жены стал на редкость молчалив. Произошедшая трагедия очень изменила его, мадемуазель, он стал совсем другим человеком.

Вдруг она чуть подалась вперед, прислушиваясь к чему-то, и я тоже услышала стук копыт. На ее лице появилась гордая и нежная улыбка:

— Это, наверное, Жан-Пьер.

Дверь распахнулась, и перед нами предстал любимый внук старой женщины. Он был среднего роста, с темными, выгоревшими на солнце волосами. Его карие глаза превращались в узкие щелочки, как только он начинал улыбаться, а загорелая кожа отливала бронзой. Энергия так и била в нем ключом.

— Жан-Пьер! — воскликнула старая женщина. — Эта мадемуазель из замка.

Он подошел ко мне, улыбаясь, как и все члены этой семьи, будто был очень рад встрече со мной. Затем церемонно поклонился.

— Добро пожаловать, мадемуазель. Вы очень добры, что навестили нас.

— Все получилось совершенно случайно. Ваши младшие брат и сестра увидели, как я проходила мимо, и пригласили зайти в дом.

— Молодцы! Надеюсь, что это первый, но не последний визит. — Он сел в кресло. — Что вы думаете о замке?

— Это великолепный образец архитектуры пятнадцатого века. У меня еще не было возможности подробно ознакомиться с ним, но я думаю, что он во многом похож на замки Ланжэ и Лох.