Аласдэр укоризненно посмотрел на брата.

– Ты знаешь, что я не хочу твоего отъезда, – ответил он. – И не хочу, чтобы ты снова страдал. Думаешь, нам все эти годы легко было видеть, как горе снедает тебя? И теперь, зная, что эта женщина сделала с ребенком… с нашей кровью…

Меррик сжал руки в кулаки.

– Она была очень молода, Аласдэр, – спокойно сказал он. – Отец обманул ее и сыграл на ее чувстве долга. Мы оба были неописуемо глупы.

– Судя по ее поступкам, эта особа хитра и коварна, только ты этого не понял, – ответил брат. – Она двенадцать лет морочила голову твоему ребенку и всем остальным, скрывала брак с тобой, словно стыдилась нашего рода.

– Когда тебе это нужно, Аласдэр, ты умеешь изобразить надменного шотландского лэрда, – угрюмо произнес Меррик. – Можно подумать, ты посвятил последние пятнадцать лет жизни тому, чтобы вознести наше родовое имя на недосягаемые высоты.

– Что изменилось? – смутившись, спросил Аласдэр. – Леди прибывает в объятия давно отринутой семьи, и что дальше? Все простить?

– Да, наверное. Пора это сделать, – ответил Меррик. – Во мне больше нет вражды, брат. Но Мэдлин приезжает сюда не в качестве моей жены.

Аласдэр долго молчал.

– Значит, надежды на примирение нет? – наконец спросил он.

– Нет. Она меня не любит. Да и я стал ожесточеннее и мудрее.

– Тогда эта горечь обречет тебя на одинокую жизнь, – заметил Аласдэр. – Вспомни любимую присказку бабушки: «На ошибках учатся».

Меррик снова уперся ладонями в стену сторожевой башни.

– Что ты от меня хочешь? – огрызнулся он. – Две минуты назад ты уверял, что я пригрел на своей груди змею. Теперь ты желаешь нашего примирения.

Аласдэр задумался.

– Я бы предпочел, чтобы эта женщина исчезла с лица земли, – после долгой паузы ответил он. – И чтобы ты снова женился. Но это невозможно. Ни один из нас не сможет столкнуть ее с башни. Если только у Эсме хватит пыла на героический поступок, – неловко пошутил Аласдэр. – Остается думать о ребенке.

– Именно это я и делаю, – развел руками Меррик. – Мальчик из рода Маклахланов. Он имеет право на свою семью.

– И на своего отца, – сказал Аласдэр. – Да, ты делаешь все, что можешь. Я это знаю. Просто я был потрясен, увидев тебя вчера на мосту.

– Эсме пригласила меня, – спокойно ответил Меррик. – В день свадьбы.

Аласдэр посмотрел на брата удивленно, но без всякого неудовольствия.

– Надеюсь, она сделала это от души, – продолжал Меррик. – И не возражает против нашего вторжения.

– Это твой дом, Меррик, – со всей искренностью сказал Аласдэр. – Мы все тебе рады.

– Сорча не рада, – криво улыбнулся Меррик. – Эта маленькая чертовка укусила меня вчера, когда я ее поднял.

– Вот негодница! – возмутился Аласдэр. – Я думал, мы отучили ее от этой дурной привычки.

– Желаю удачи, старина. Мне повезло, что Джеффу уже двенадцать.

– Сорча и в двадцать лет будет кусаться, – проворчал Аласдэр. – Но бабушка Макгрегор вне себя от радости, что ты вернулся. Похоже, ты отнял у меня роль блудного сына.

Меррик заметил на дороге, идущей по берегу озера, клубы пыли.

– Это они! – дружески хлопнул брата по плечу Аласдэр. – Поторопись, а я спущусь и подготовлю всех.

Меррик едва слышал, как позади него скрипнула древняя деревянная дверь. Он не отрывал глаз от дороги. Его мысли вернулись к Мэдлин. Удивительно, что после их разговора в гостинице Гретна-Грин она не повернула назад.

Разумеется, все началось вполне невинно. Сначала он был ошеломлен, потом ему стало приятно, что она пришла в кузницу. Мэдлин с девичьей грацией придерживала на груди шаль, щеки ее раскраснелись от быстрой ходьбы, глаза широко распахнуты. Меррику на мгновение показалось, что тринадцати горьких лет не было.

Но их сентиментальная встреча обернулась скандалом. Слова, которые он бросил Мэдлин при расставании, были грубы и беспощадны. И она нанесла ответный удар. Мэдлин хотела ранить его, и это ей удалось. От ее жестоких слов Меррика с новой силой охватило ощущение потери, испытанное в юности, от которого он никогда не мог до конца отделаться.

И теперь, три дня спустя, он не мог отогнать боль, которая туманом застилала его будущее. Впервые Меррик несказанно обрадовался тому, что не обладает даром бабушки. Знай он свое будущее, это отравило бы ему остаток дней. Меррик начинал опасаться, что вся его дальнейшая жизнь пройдет так, как предыдущие тринадцать лет. И те несколько недель, когда он снова позволил надежде поселиться в его сердце, станут единственным исключением.