Земля ушла у Мэдлин из-под ног. Она начала припоминать свое возвращение домой: шепот, недомолвки, незнакомые слуги, которых она больше никогда не видела, отставшая карета.

– Какой ужас! – прошептала она, уставившись на книгу в кожаном переплете.

– Да, но парень почти расквитался. Говорят, тот, другой, наверняка умер.

– Расквитался? Что вы хотите этим сказать?

– Маклахлан прошил ему брюхо вилами, – прошептала женщина, потом тихо покачала головой. – Тогда-то у него и появился шрам. Один из негодяев раскроил ему лицо от виска до подбородка.

Мэдлин вздрогнула, а женщина продолжала смаковать подробности:

– Все это случилось у конюшни, миледи. Мой брат говорил, что когда подобрал парня, тот был при смерти. Бедняга несколько недель лежал здесь без сознания, его раны гноились и не заживали. Даже вызвали священника из Глазго, чтобы соборовать его.

– Соборовать? – прошептала Мэдлин. – Но… но он же не католик.

Женщина странно посмотрела на нее и занялась счетом.

– Я хочу сказать, он не похож на католика, – продолжила Мэдлин, вытаскивая монету.

– У него на руке было кольцо, – пожала плечами женщина. – Он его до сих пор носит на мизинце. Золотое, на нем вырезаны какие-то латинские слова, поэтому решили, что это какие-то папистские писания. Мой брат, человек мягкосердечный, послал за священником, тем более что раненый едва дышал. Даже прислуга его бросила. Ужас стиснул Мэдлин горло.

«Я был ранен, – говорил Меррик. – И написал тебе, как только смог».

Господи! Это надо было понимать буквально!

– Они….они его избили?

– До смерти, – печально ответила женщина. – Послушать моего брата, так это просто ужас. Он вызвал судью. Но что можно было сделать? Тот мужчина в карете с замазанными гербами богач, а у парня гроша за душой не было. Кто будет ради такого стараться?

За окном конюх придерживал бьющего копытом гнедого. Потрепав лошадь по шее, Меррик пошел прочь, на ходу отдавая последние наставления. Через минуту он войдет в дом.

У Мэдлин подкосились ноги. Повернувшись к столу, она сжала руку женщины.

– Прислуга, – отрывисто сказала она. – Вы упомянули прислугу. Кто это был?

Женщина отпрянула.

– Думаю, горничная юной леди, – сказала она. – Мой брат говорит, от нее не было никакой помощи. Она твердила, что ничего не знает о бедняге и о том, где искать его родных.

– Господи! – Сунув кошелек в сумочку, Мэдлин в отчаянии огляделась. – Какой ужас. Простите… Мне пора идти. Спасибо вам за… за доброту. Вы даже не можете себе представить, как я вам благодарна.

Пробормотав еще какую-то чепуху, Мэдлин метнулась к лестнице. Едва она повернула за угол, как Меррик рывком открыл входную дверь.

Пятнадцать минут спустя на неслушающихся ногах Мэдлин спустилась вниз с Джеффом и мистером Фростом. Мальчик весело болтал о предстоящем путешествии. Хотя мысли Мэдлин были полностью заняты Мерриком, от нее не укрылось, что мальчик в последние дни казался уравновешенным и счастливым. Мистер Фрост тоже успокоился. На его лице больше не появлялось тревожное выражение.

Они вместе вышли во двор, залитый солнцем. Гнедой по-прежнему тревожно фыркал и бил копытом. Из-за кареты появился Меррик. Мэдлин только сейчас сообразила, что его одежда – бриджи и высокие гессенские сапоги – предназначена для поездки верхом, а не в карете.

– Доброе утро, сэр, – сказал мистер Фрост. – Какая красивая лошадь.

– Спасибо, – ответил Меррик, взгляд его был не столько мрачным, сколько усталым. – Это недавнее приобретение.

– Он ваш, сэр? – с удивлением спросил Джефф.

– Да, Джефф, теперь он мой. – Меррик посмотрел на мальчика, и что-то похожее на сожаление промелькнуло на его лице. – Я решил приехать в замок Керр раньше вас, чтобы моя бабушка приготовилась встретить тебя.

У Мэдлин упало сердце.

Значит, Меррик не желает ехать вместе с ней. Ей надо бы радоваться. Радоваться тому, что его настойчивый обвиняющий взгляд не будет преследовать ее. Тогда почему у нее заныла душа? Почему она боится, что между ними возникла новая непреодолимая пропасть? Вчера ей казалось, что ее вспышка гнева оправдана. Сегодня все предстало в новом свете.