Ли навела порядок в гостиной. В нем росло раздражение. Он выскочил из комнаты и направился в кухню.

— Кэбот? — послышался запыхавшийся голос Ли. Она стояла на верхней ступеньке лестницы. — Хорошо, что ты пришел, а то я начала волноваться.

— А я и не говорил, когда буду дома. — Он обратил внимание на ее волосы, свободно спускающиеся по плечам, на темно-красный халат, туго охватывающий тонкую талию. Она выглядела умиротворенной. Волна тепла окатила его. Он отвел глаза.

— Ты хочешь поесть? Я сделала цыпленка с картошкой. И еще ореховый торт.

— Я поел в городе.

Запах жареных орехов все еще разносился по дому. Он вновь почувствовал раздражение и стал подниматься по лестнице.

— Ты не должна готовить, Ли. Мэдди делает это прекрасно.

— Но Мэдди сегодня выходная, — бодро ответила Ли, подтягивая пояс халата. Ее груди приятно шевелились в такт ходьбе. — Кроме того, я и сама не прочь. Я же живу здесь.

Кэбот дошел до верха лестницы и почувствовал неловкость от того, что она стояла слишком близко к нему. Он видел, как пульсирует жилка на ее шее, он чувствовал ее запахи — мыла и солнца. И он представил, что под халатом у нее — только эта тонюсенькая ночная сорочка.

Она осторожно улыбнулась ему и сдвинула полы халатика.

— Все хорошо? Никаких проблем на работе?

Он пристально посмотрел на нее, стараясь подавить раздражение.

— Все прекрасно. Во всяком случае, так будет, — добавил он вполголоса.

Он вошел в спальню и остановился как вкопанный.

Постель была расстелена, но не это приковало его внимание. Через спинку стула были перекинуты несколько его рубашек. Одна из них, клетчатая фланелевая, была заштопана, и пуговица была на месте.

Он закипел от злобы. «Готовит, убирает, штопает — исполняет все обязанности жены. Может быть, именно таким образом она собирается выполнять свою часть сделки?» Его голос звучал предательски мягко:

— Ты не должна чинить мои рубашки, Ли. Ты не прислуга.

— Да мне не трудно. Я хорошо шью, и, кроме того, я ведь твоя жена…

— Нет. Пока нет. — Сомнения были тут как тут: «Она не была готова принять меня вчера ночью. Почему же сегодня что-то должно измениться?» — Хотя, я вижу, ты делаешь все, кроме того, что обещала. — Слова слетели с языка, прежде чем он подумал.

Ее передернуло от боли, шею залило краской. Избегая его взгляда, она повернулась и на негнущихся ногах дошла до стула, сняла рубашки и осторожно положила их в шкаф. Когда она повернулась к нему, ее голос был спокойно-ледяным:

— Ты прав. Извини. Мэдди лучше знает, как все тут у вас заведено. Естественно, что ты предпочитаешь ее. услуги.

— Ли? — он почувствовал, что обидел ее, и попытался приблизиться к ней.

Она прошла мимо него, направляясь к двери:

— Если ты не возражаешь, я немного почитаю. Разочарование, которое не покидало его весь этот день, внезапно выплеснулось в злобу, и он накинулся на нее.

— Я собираюсь принять душ. Будь здесь, — он указал на кровать, — когда я вернусь. У меня есть одно незаконченное дело. Кэбот развернулся и вышел, раздираемой злобой. Он остановился перед деревянной ширмой, отделяющей ванну, и начал расстегивать рубашку. Он стянул ее и зашвырнул в угол.

«Смогу ли я заниматься любовью с ней, если ее мысли заняты кем-то другим?» Не то чтобы это уж очень его волновало, но мысль об этом постоянно присутствовала. Он скинул правый сапог, затем левый. , Одной узкой он нащупал верхнюю пуговицу брюк, другой старался регулировать поток горячей воды, нагреваемой в бойлерной на крыше. Нет, он не хотел брать ее силой. Возможно, она переступит через свое нежелание, и ему и не придется этого делать. Он рассчитывал на это.

— Кэбот?

Он посмотрел через плечо, и его рука застыла на кране. Медленно он убавил поток воды и повернулся. Она стояла в дверях, освещенная отблесками огня в камине.

Она вынула руки из карманов, развязала пояс и скинула темно-красный бархатный халатик. Он упал на пол, мягко обвив ее ступни. На ней была та же прозрачная ночная рубашка, через которую перламутром светилось ее тело.

Жаром залило его чресла. Он почувствовал, как твердеет его член под плотной материей брюк. Кэбот медленно повернулся, каждая мышца была напряжена. «Что, черт возьми, она делает?» Он не мог перевести дыхание, будто стопудовая гиря лежала у него на груди,

— Что такое?

Она посмотрела на него снизу вверх:

— Если ты собираешься взять меня силой, то давай, не теряйся. Не жди, что я буду лежать и ждать этого, как примерная жена. Я не буду.

— Что? — хрипло переспросил он. Он судорожно теребил пояс брюк. Ее вызывающее поведение обескуражило его. Ли знала, что он не сможет этого сделать, и потому подталкивала его. Кэбот не мог не восхититься ее находчивостью. Но восхищение внезапно сменилось желанием доказать ей, что она не права.