— Делани, что ты здесь делаешь? Почему ты так странно одет? Ты должен… — Она осеклась и покраснела. Господи! Он же теперь ее муж!

Чонси быстро схватила край одеяла и обернулась им, так как была совершенно голой.

— Доброе утро, жена, — ласково сказал Делани, пожалев, что вылез из постели и оделся. Надо было разбудить ее по-другому. Теперь снова появился этот проклятый барьер — смущение.

— Доброе утро, Дел, — поздоровалась она, не смея заглянуть ему в глаза.

Делани пожалел жену и протянул ей старую ночную рубашку.

— Сегодня прохладно, дорогая, накинь вот это. — Он отвернулся от нее и стал возиться у стола, готовя завтрак. Когда скрипнула кровать, он снова взглянул на Чонси. «Она похожа на скромную школьницу в этой рубашке, хотя у школьниц нет таких роскошных взлохмаченных волос, — подумал он. — Она самая красивая женщина в мире».

Он подошел к ней, крепко обнял и поцеловал, приглаживая ее волосы.

— Они в таком беспорядке, — оправдываясь, сказала она. — Я обычно заплетаю их, но сегодня Мэри нет…

— У тебя вид… хорошо отоспавшейся женщины.

— Я проголодалась!

— Еще бы, — весело заметил он. — Вчера вечером я так и не позаботился о тебе.

— Ты говоришь ерунду, Дел. — Она шутливо оттолкнула его от себя.

— Да, как всегда. — В его глазах появились хитрые огоньки. — И готов сделать все, чтобы тебе было приятно и весело.

— Мне нужно пойти… Я должна… — Она так и не смогла сказать, что ей нужно помыться.

— Да, да, конечно, — согласился он и тут же отпустил ее. — Лин уже давно принесла свежей воды, — крикнул он ей вдогонку.

Чонси вошла в ванную, сняла рубашку и ахнула, увидев на ногах засохшие пятна крови. Кровь! Господи! Что он с ней сделал?! Он чуть было не убил ее! Она громко закричала.

— Чонси! Боже мой! Что случилось? — Он влетел в ванную и вытаращил на нее глаза, ничего не понимая. Она стояла молча, с выражением неописуемого ужаса на лице. — Что случилось, дорогая? Ты поранилась?

— Нет! Не я поранилась, а ты поранил меня! — гневно выпалила она. — Я ничего не понимаю! Мне совсем не больно, но я вся в крови!

Делани уже готов был рассмеяться, но выражение ужаса на лице жены остановило его.

— Ничего страшного, милая моя, — как можно более спокойным тоном сказал он. — Это всего лишь твоя девственная кровь, дорогая. Так всегда бывает, когда женщина впервые ложится в постель с мужчиной. Обещаю тебе, больше этого не будет. Я имею в виду кровь, конечно.

Чонси с облегчением вздохнула и смущенно опустила глаза.

— Я… Я ничего не знала, — промямлила она, чувствуя себя полной идиоткой. — Мне никто никогда не говорил, что такое бывает.

— Еще как бывает, — ласково произнес он, поглаживая ее по плечу. «Черт возьми, — подумал Делани, — надо было предупредить ее». Но ему и в голову не могло прийти, что она не знает о подобных вещах. — Хочешь, я помогу тебе, Чонси?

Она решительно покачала головой. Этого только недоставало. Раздеться догола и позволить ему помыть себя! Возмутительно! Она даже вздрогнула от такой мысли.

— Нет, уйди, пожалуйста, — потребовала она, стыдливо опустив голову.

Делани покорно вышел из ванной и уселся за стол. Конечно, он должен был предупредить ее. Глупец! Он посмотрел на кровать и обнаружил там дополнительные доказательства ее невинности.

— Чонси! — громко выкрикнул он. — Все нормально?

— Да, конечно!

Слава Богу, что у нее прошел страх. Голос снова стал твердым и даже слегка агрессивным. Видимо, она решила, что он хотел поиздеваться над ней. Теперь уже можно окончательно похоронить мысль о том, чтобы заняться любовью сегодня утром. Да и после обеда тоже. Может быть, вечером?

— Так, — довольно сказал он, когда она вышла из ванной, — начинаются бесконечные обязанности молодого супруга.

— Что это значит?

— Садись, Чонси, и попробуй эти замечательные круассаны. Лин купила их во французском магазине специально для тебя.

Он подождал, пока она села напротив него, а потом мягко добавил, стараясь не казаться насмешливым:

— Послушай, дорогая, все было прекрасно. Ты все делала правильно, и не надо наскакивать на меня.

Чонси посмотрела на мужа поверх стакана с апельсиновым соком.

— Ты попытался представить меня полной дурой.

— Я?

— Ты, — твердо повторила она. — А теперь скажи мне, что ты имел в виду, когда произнес эту ужасную вещь?