Дав короткий сигнал, Феликс вышел из машины:

— Чуть не разминулись!..

Он оглядел меня с ног до головы, взгляд задержался на сумке.

— А что это у нас там?

— Кое-какие вещи… — ответила я.

— А-а… — понимающе кивнул Феликс. — Решила слинять…

— Нет! Просто взяла несколько шмоток…

— А-а… — снова кивнул он. — Решила слинять постепенно…

— Господи! Феликс, никто никуда не линяет!.. Он подошел ко мне вплотную.

— Ты переезжаешь к нему?.. Он тебе это предложил, да?

Я, не зная, что ответить, пожала плечами.

— Странная ты, Полина… — Феликс скрестил руки на груди и, прищурившись, насмешливо посмотрел на меня. — Я занимаюсь тобой, волнуюсь за тебя, болею, а ты что-то скрываешь — молчишь, как не родная…

Я разозлилась. В конце концов я не принадлежу Феликсу! Почему я должна бояться его, словно он — мой хозяин?!

— Тебе не кажется, что есть вещи, которые тебя не касаются?!

— Таких вещей нет, — спокойно ответил Феликс.

И я, к ужасу своему, почувствовала, что все-таки боюсь его.

— Послушай, — сказала я, помедлив. — Он просто предложил мне… побыть у него… Он не хочет, чтобы я уезжала и приезжала… Он хочет, чтобы я всегда была на месте, под рукой… Но я не знаю, надолго ли это…

— Тогда зачем тебе забирать свою одежду?

— Ну, просто… для разнообразия… Это ничего не значит.

— Значит, — возразил Феликс. — И очень много… Ты должна принести ношенные вещи, чтобы Вадим убедился в твоей готовности остаться с ним. И еще в том, что тебя никто и ничто не держит в твоей прошлой жизни, о которой он, в сущности, мало знает…

Я заставила себя улыбнуться:

— По-моему, слишком мудрено, Феликс… Я могла бы взять денег, накупить себе вещей…

— Могла бы, — согласился он. — Но ты знаешь, что Вадим тоже умеет считать деньги…

— Послушай! Я не собираюсь никуда от тебя линять! Не веришь — поднимись в квартиру: я забрала всего пару юбок, два свитера…

— И вот это мне нравится меньше всего.

— Почему?

— Потому что ты пытаешься создать видимость своего присутствия…

Я по-прежнему улыбалась, но внутри меня вырастал почти мистический ужас перед проницательностью этого человека.

— Ты легко могла бы забрать все свое шмотье. Я за него не держусь, и мы оба знаем, что для тебя оно тоже ничего не значит… Ты могла бы сделать это при мне — объяснить все и сделать… оставить свой новый адрес, — он усмехнулся, — контактный телефон… Но ты предпочла момент, когда меня не было дома, ты предпочла устроить маскарад с оставшимися вещами…

Феликс говорил спокойно и ровно, как учитель, объясняющий новый материал. Я молча смотрела в его невозмутимое лицо и с трудом боролась с желанием ударить его.

— Вопрос, — проговорил он и, выдержав короткую паузу, сформулировал этот вопрос: — Почему ты поступила именно так?.. Ответ — очевиден.

Я стояла перед ним, как растерявшаяся двоечница, не находя слов в свое оправдание и решимости — чтобы повернуться и уйти. Он был прав: я хотела исчезнуть, но при этом сохранить за собой возможность вернуться. Это была глупая игра. За эту глупость я и расплачивалась сейчас в полутемной продувной арке на окраине Москвы.

— По-моему, это твоя мнительность, — с трудом проговорила я, — и больше ничего.

— Возможно, — согласился Феликс, понимая, что уже достаточно плотно загнал меня в угол и надо дать мне передышку, чтобы я освоилась на новом месте. — Но один раз меня уже кинули. Не хочу, чтобы это произошло снова.

— Кто тебя кинул?.. — спросила я, с трудом сдерживая ярость.

Феликс не ответил. Но и я уже не могла остановиться:

— Твоя партнерша по бизнесу?.. — спросила я, невинно глядя на него. — Поэтому ты остался ни с чем?..

Лицо Феликса мгновенно напряглось: кровь отлила от лица, взгляд стал тяжелым.

— Сейчас ты заткнешься, Полина… — хрипло проговорил он. — Да?

Я ответила на удар, почувствовала его боль, и мне сразу стало легче.

— Я не кину тебя…

— Нет?

— Нет. Не бойся.

Он молчал, внимательно глядя мне в глаза.

— Деньги нужны? — спросила я.

— Конечно.

Помедлив, я раскрыла сумку, достала кошелек.

— Вот, смотри. У меня двести баксов. — Я протянула Феликсу две стодолларовые купюры. — Держи.

Он вытянул из моих рук одну:

— Все должно быть по-братски… — и улыбнулся мне: — Да, сестра?