Катриона с трудом подавила довольный смешок, когда услышала, как Питер выругался по-итальянски.

– Кажется, мне не удалось вам угодить, милорд? Мне искренне жаль, – кротко пролепетала она. На сей раз он выругался на своем родном языке. – Возможно, вы жаждете немедленного облегчения? Прикажете мне помочь вам в этом?

После этих слов, к огромной радости Катрионы, Питер, как ошпаренный, выскочил из постели и бросился к двери, ругая на чем свет стоит свою нелегкую супружескую долю.

Как только дверь за ним с грохотом захлопнулась, роковая соблазнительница больше не стала сдерживать душившего ее хохота. Она смеялась до слез, а затем трясущимися руками с трудом включила лампу.

Подобрав с пола упавшую книгу, Катриона выпрямилась и застыла в оцепенении. Супруг, который, по ее расчетам, должен был в бессильном гневе кружить по своей спальне, стоял перед ней совершенно голый и мило улыбался. Когда ошарашенная Катриона окинула взглядом всю его статную фигуру, то, к своему удивлению, обнаружила, что все-таки угодила ему.

Питер улегся рядом, она подвинулась к стене.

– Твоя стратегия просто замечательна, – сообщил он жене. – В будущем я ее обязательно учту, вот только сначала оправлюсь от изумления, в которое ты меня повергла своим намерением во всем слушаться и угождать. А сейчас я нуждаюсь, как ты метко выразилась, в немедленном облегчении. – Он крепко прижал к себе Катриону. – В следующий раз мы для начала обязательно поцелуемся и предадимся новым для тебя радостям любви. Ты узнаешь многое такое, о чем пока еще не имеешь понятия. Смею заметить, что ты – очень талантливая ученица. А сейчас, миледи, будьте добры, выполните супружеский долг, как умеете. Благодарю…

– Катриона, я договорился – твои уроки начнутся через две недели. Не хочешь ли перед началом занятий съездить в Фитэйн-Парк и взглянуть на дом, где я родился?

– Очень хочу! – с радостью воскликнула Катриона, но потом с подозрением посмотрела на мужа. – А о каких уроках идет речь?

– Леди Лэтис Хэррингтон, дочь одного разорившегося герцога, зарабатывает бешеные деньги на том, что обучает молодых дам искусству правильно вести себя в светском обществе. Она согласна и нам оказать эту услугу, за деньги, разумеется. Леди Хэррингтон расскажет, как надо одеваться, устраивать приемы, словом, посвятит тебя во все тонкости светской жизни и придворного этикета. Это тебе очень пригодится в следующем году, когда ты будешь представлена королеве Виктории.

Губы молодой женщины скривились в презрительной усмешке, и она бросила на мужа вызывающий взгляд.

– Ты также начнешь заниматься музыкой, – спокойно сообщил Питер. – Мне сказали, что самый лучший педагог по вокалу – синьор Бернарди. Он будет приходить к нам три раза в неделю, днем. В эти же дни, только по утрам, ты будешь заниматься с леди Хэррингтон, разумеется, если это тебя устраивает.

– А если не устраивает? – с возмущением в голосе спросила Катриона. – Можно подумать, у меня есть выбор!

Питер улыбнулся кончиками губ, а Катриона внезапно рассмеялась.

– Ах ты, каналья! Я должна либо согласиться на все, либо не иметь ничего. Ну, что ж, будь по-твоему. Когда мы едем в Эссекс?

– Утром, если ты вовремя будешь готова, – ответил озадаченный муж, который никак не рассчитывал на такую быструю капитуляцию.

– Разумеется, я буду готова. – Перед тем, как выйти из комнаты, она повернулась к нему и ответила на его немой вопрос: – Я согласилась только потому, что мне самой это нужно, а вовсе не потому, что так распорядился ты.

Питер рассмеялся и покачал головой, глядя вслед сбегавшей по лестнице жене. С каждым днем ему было все труднее сердиться на нее. Несмотря на то, что трудно было найти людей более разных, Катриона наполняла его ночи неземным блаженством, а дни – весельем.

Чтобы сохранить хоть какую-то дистанцию, лорд неоднократно напоминал себе о коварстве Катрионы в тот памятный день в Риме, когда он, случайно обернувшись, заметил, что жена спрятала документы под подушечку на стуле.

В первые часы после увиденного Питер еще тешил себя надеждой, что она задумала какую-то невинную шутку. Однако все рухнуло, когда он нанял карету и проследил за ней: Катриона направилась в корабельную контору. После ее отъезда оттуда, лорд без труда узнал у служащего о цели ее приезда.

Никогда не забудет он чувства пустоты и отчаяния, когда в руки ему попался конверт с кольцами, адресованный лорду Фитэйну. Затем он наткнулся в корзине на разорванный лист, а когда развернул его, то прочел роковые слова: «Покидаю тебя навсегда».

В последнее время ему приходилось напоминать себе об этом горестном эпизоде по нескольку раз в день, чтобы не поддаться слабости и не простить окончательно коварную беглянку.

– Расскажи мне о Фитэйн-Парке, – попросила Катриона мужа, когда на следующее утро их карета катила по лондонской мостовой.

– Через несколько часов ты все увидишь сама. Старинный дом, который был построен во времена Тюдоров, сгорел и был восстановлен во время правления короля Георга I. К нему было сделано множество пристроек. Сейчас это большое и красивое здание. Думаю, что мое имение больше, чем весь Фридженти. Я люблю его и одновременно ненавижу, – задумчиво произнес он.

– Ненавидишь? – отозвалась эхом удивленная Катриона. – Почему ты ненавидишь свой великолепный дом?

– А ты почему любишь и в то же время ненавидишь свой родной Фридженти?