Катриона в полном молчании прочла еще страниц десять, периодически испытывая острое желание поделиться с Питером своими мыслями. Сделав над собой усилие, она сдержалась и продолжала пожирать строку за строкой.

«Лорд Фитэйн сделал мне официальное предложение, и я решила его принять. Делаю это только для того, чтобы обрадовать отца. Насколько я понимаю, в жизни замужних женщин очень мало радости, поэтому мне представляется, что лучше быть несчастной графиней, чем несчастной простолюдинкой – по крайней мере, я смогу дать своим детям надлежащее положение в обществе, о чем так мечтает папа. Насчет себя я не обольщаюсь: высший свет меня вряд ли примет, даже если я стану графиней Фитэйн».

Прочтя еще несколько страниц, Катриона не выдержала и стала зачитывать мужу отрывки из дневника, хотя прекрасно знала, что он отлично знаком с его содержанием.

«Когда граф посетил контору мистера Лобелла для ведения переговоров по составлению брачного контракта, и ему стало известно, что я приму в них участие на равных правах с отцом, я чуть было не оказалась в положении отвергнутой невесты. Однако кругленькая сумма мгновенно компенсировала все изъяны моей «смуглой красоты» и отсутствие обязательной для женщины сдержанности. Его страхи быстро отошли на задний план.

Удивительно, почему знать так презрительно относится к торговцам и называет их простолюдинами и торгашами, ведь при заключении сделки они мало чем отличаются от самого прижимистого лавочника и зорко следят за тем, чтобы их адвокат торговался из-за каждой мелочи.

Папа дает благородному графу полмиллиона фунтов. Часть этих денег уйдет на погашение уже имеющихся долгов, а остальные – на уплату долгов, которые милорд непременно сделает в ближайшем будущем. Четверть миллиона получаю я, причем муж не имеет права ни на саму эту сумму, ни на проценты с нее. Фамильное имение Фитэйн-Парк перейдет моему сыну, а все закладные останутся у отца. Таким образом, благородный граф до смерти папы будет всего лишь доверительным собственником, а не настоящим владельцем своей недвижимости.

Когда лорд из гордости стал противиться этому условию, так как единственным наследником мог стать только наш сын, я проявила твердость и заявила: «Милорд, вы женитесь на мне из-за моего богатства, а я выхожу за вас замуж, чтобы передать ваши владения и титул своему сыну, который родится от этого брака. Если вы ставите под угрозу будущее нашего сына, то с моей точки зрения этот брак для меня становится абсолютно бессмысленным.

Папа выдал лорду Фитэйну еще десять тысяч фунтов стерлингов на экстренные расходы, и хорошее настроение вновь вернулось к моему будущему супругу».

– Ах, как бы мне хотелось с ней познакомиться! – с воодушевлением воскликнула Катриона. – А что с ней стало, она уже умерла?

– Читай дальше, и все узнаешь.

Дальше молодая женщина читала молча, пока не дошла до того места, где описывалась свадьба.

– Венчание в церкви Св. Георга, а после него скромный завтрак. Твой дед не хотел показывать знакомым свою молодую жену, ведь так? Потом они сразу же отправились в Фитэйн-Парк. Интересно…

Когда она наконец нашла в дневнике то, что ее интересовало, то предпочла не зачитывать этого вслух.

«У нас был обильный и долгий ужин, во время которого мне пришлось съесть множество разнообразных блюд исключительно ради того, чтобы не обидеть не в меру чувствительного французского повара, которого лорд Фитэйн привез с собой из Лондона. После ужина Ада подготовила меня к брачной ночи и, оставив одну зажженную свечу, удалилась. Вскоре пришел и сам муж. Я не испытывала ни страха, ни волнения, обычного в подобных ситуациях, может быть потому, что питала к своему мужу не больше чувств, чем он ко мне. Для того, чтобы женщина с трепетом ожидала прихода мужчины, думаю, необходимы очень глубокие чувства. А может быть, все дело во мне? Мужчины, предлагавшие нежную страсть, всегда вызывали у меня смех, потому что я ни минуты не сомневалась в их неискренности – они любили мои деньги, а вовсе не меня саму.

Должна признать, что муж был со мной очень ласков и предупредителен. Он сказал, что мне не следует бояться, так как он не причинит мне боли. Через полчаса он сделал свое дело и спокойно вернулся к себе в спальню. Я больше не была невинной, но никак не ощутила этой перемены».

В течение нескольких последующих месяцев бабушка Питера писала о самых банальных вещах, касавшихся ее мужа: он купил охотничью собаку, уволил лакея, уехал на несколько дней в Лондон и тому подобное. Через полгода после свадьбы она написала:

«Когда я удостоверилась, что жду ребенка, то сообщила об этом мужу. Он искренне обрадовался и почему-то удивился. Я не преминула напомнить, что он сам приложил немало усилий для появления наследника. Сказав это, я поняла, что допустила ошибку – мой супруг, имевший двоих внебрачных детей и содержавший в любовницах самую очаровательную в Лондоне актрису, не понял шутки и был шокирован моими словами. Любовнице позволено говорить все, что угодно, но это не распространяется на законную жену!»