– Да. – Левицкий допил воду. Поставил стакан на стол. Поблагодарил полковника. Перед глазами вдруг снова промелькнула незабываемая встреча с Михеем. Пятнадцатилетний парнишка лихо размазывает спецназовца ГРУ по асфальту, и только опыт и сила позволяют ему одержать верх. А еще взгляд и поза Михея, державшего руку Левицкого в неразмыкаемом замке: «Виновен, но заслуживает снисхождения». И вопрос, заданный почти шепотом, словно Левицкий увидел будущее этого парня, его судьбу, и боялся посторонних глаз и ушей.

«Кто ты?»

А потом была диверсионная школа, созданная под личным патронажем министра обороны «образца 1997 года». Идея не была отвергнута новым военачальником. Если бы он не закрыл глаза на малолетних диверсантов, ее тотчас бы закрыли. Но министр смотрел на «Организованный резерв» с оптимизмом, выслушивал некоторые детали с интересом: «Спецназовцев срочной службы учат действовать жестко, пацанов учат рубиться насмерть». Для чего? Для того, чтобы незаживающие рубцы напоминали им: прошлое было.

– Вадим, я жду ответа.

– Да. Скорее всего, разведчики, которые интересуют вас, служили в спецназе, потом, как и я, окончили разведшколу.

– Хорошо. Под какой легендой они прибыли в Италию?

– Не знаю. От меня это держалось в секрете. Как и я, ни один из них не смог бы ответить на такой же вопрос.

– Значит, их возрастной коридор?..

– Думаю… от двадцати трех до тридцати. – Левицкий нашел в себе силы улыбнуться.

«Прибыли две недели назад», – повторил про себя Сангалло. В Италии восемь основных аэропортов плюс вторые по значимости. Они каждый день принимают десятки самолетов из России, сотни туристов проходят терминалы. Задача трудная, и все же, зная возраст агентов, можно сократить поначалу огромный список. По мере проведения оперативных мероприятий он сократится.

Но главное для Сангалло уже свершилось. Он предотвратил покушение на чрезвычайно информированного генерала, задержал одного из исполнителей. Раскрыл заговор? Сангалло улыбнулся. Он поверит, когда прочтет эти слова, набранные крупным шрифтом, в центральных газетах. Поверит, когда услышит по радио, телевидению.

Русские всегда были и останутся предметом нападок. Этот общеизвестный факт чуть смущал Сангалло. Но будь на месте русского Левицкого американский Левински, Сангалло заткнули бы рот в самом начале и потребовали бы извиняться перед американским шпионом – письменно и устно.

Но уже к вечеру Сангалло чуть сник. Начальник итальянской контрразведки в присутствии шефа разведки, в годы Второй мировой войны возглавляемой генералом Аме, отрезал:

– А ты не подумал о том, что тебя втянули в игру? Пока ты беседовал с русским, на которого у нас ничего нет и мы обязаны отпустить его, вторая группа изрубила Фокина в мелкую лапшу. Слава богу, этого не произошло.

Генерал Вентура снял очки в роговой оправе, помассировал веки. Протерев носовым платком дужки и углубление для переносицы, он продолжил:

– Перебежчик такого уровня, как Левицкий, нам не нужен. Это пьяный канатоходец из балагана – того гляди растянется на мостовой. Он выжался. Ты задерживал Левицкого, ты и готовь его к передаче российской стороне. Связывайся с посольством. Вижу, ты что-то хочешь сказать.

– Да, хочу.

– Если ты хочешь затронуть тему группы разведки и обеспечения, то лучше не делай этого. Они сделали свою работу и отбыли на родину.

«Сука!»

Удивлению Сангалло не было предела. Поначалу он оторопел. Потом едва не выпалил генералу в его красную рожу: «Так могла вторая группа изрубить Фокина в мелкую лапшу или не могла?! Она точно отбыла на родину? Или не отбыла? А вообще была ли вторая группа?»

Он бредил наяву и, наверное, в этой связи угадал слова шефа контрразведки:

– Поставь Левицкому диагноз – расстройство мыслительной деятельности и вызывай «докторов» из консульского отдела. Пусть его лечат на родине. Одну секунду. – Вентура ответил на телефонный звонок и медленно положил трубку. – Ты что-то хотел сказать?

Сангалло взял себя в руки. Он ничего не хотел доказывать.

– Тут вот какая история, – начал он. – Задержать под благовидным предлогом на таможне опытного агента – означает вызвать у него подозрения, провалить его миссию, ничего не узнав о ней.

– Но разве ты не задержал Левицкого на таможне?

– Не я лично, а инспекторы по моему приказу. Лишь на пару минут.

– Это ясно. Дальше.

Сангалло промочил пересохшее горло минералкой.

– Этого времени мне хватило на то, чтобы принять непростое решение. Все лучшее получается в условиях жесткого цейтнота. Сколько времени потребуется агентам нашей контрразведки на дорогу от штаб-квартиры до аэропорта? Двадцать, тридцать минут? Двадцать, тридцать минут задержки скажут о многом не только задержанному, но и его руководству. Он вызвал подозрение, значит, по большому счету, непригоден для выполнения задания. И еще раз об остром недостатке времени. Я дал Левицкому две минуты. – Сангалло показал два пальца двумя руками, чтобы два пальца на одной руке не посчитали знаком победы. – Сто двадцать секунд прошли в нервном ожидании окончания таможенных процедур. Левицкий не думал о провале.