Он готов был закричать от радости, когда слева увидел ряд деревьев. Значит, там текла река – свежая вода; если повезет, там есть и рыба или раки; может быть, даже фрукты или орехи. А если случится худшее, он сможет вступить в бой из укрытия.

Аргирос напоил лошадь и привязал ее ближе к воде, куда, как он рассчитывал, не проникнет взор преследователя. Отложив в сторону украденный кинжал и трубу, он прилег рядом с лошадью, намереваясь через несколько минут подняться и раздобыть что-нибудь поесть. Желудок урчал, как голодный медведь.

Василия разбудили бьющие в глаза солнечные лучи. В смущении он осмотрелся; лучи падали с другой стороны. Он проспал полдня. Прошептав благодарственную молитву за то, что кочевники не застали его врасплох, римлянин спустился к воде.

У берега к камням крепились пресноводные моллюски. Аргирос открыл раковины плоским камешком и проглотил вкусную оранжевую мякоть. Это немного утолило голод. Он попытался руками поймать рыбу, но ему не хватило сноровки. На некоторых деревьях виднелись сливы – жесткие, зеленые. Василий вздохнул. Придется охотиться. А пока он решил разглядеть трубу.

Сначала ему показалось, что он ее сломал; конечно же, она была длиннее, когда он стащил ее из юрты Орды. Потом он понял, что это была не одна труба, а две и конец меньшей был вставлен в большую. Он опять вытянул трубу во всю длину.

Аргирос взглянул в глаза Аргуса. При дневном свете и при более тщательном рассмотрении концы трубы вовсе не напоминали глаза. Скорее, они походили на кристаллы, подобные тому, в котором Орда хранил Дух огня. Василий уже хотел было разобрать трубу и посмотреть, что у нее внутри, но воздержался. Кто знает, какого демона он мог выпустить наружу?

Вероятно, он сможет увидеть, что это за демон. Медленно, в любой момент готовый отбросить трубу в сторону, он поднес к лицу более толстый конец трубы, бормоча:

– Матерь Божья, смилуйся надо мной!

Но ни рогатой головы, ни лукавого лица там не оказалось. Вместо этого Василий увидел нечто еще более странное: посреди темного поля располагался небольшой светлый круг намного меньшего диаметра, чем размер самой трубы. Что бы это значило?

А внутри круга!.. Он отбросил трубу и потер глаза. Повторяя молитву, он снова взглянул в отверстие. Понятно, на противоположном берегу он видел деревья, но маленькие, будто они вдруг удалились на огромное расстояние вместо двух сотен футов. И они – Богородица свидетельница – перевернулись вверх тормашками. Их кроны оказались там, где должны быть корни, а река текла там, где должно быть небо.

Аргирос опустил трубу, сел и озадаченно почесал подбородок. Он не мог взять в толк, как можно смотреть на мир в уменьшенном виде, да еще перевернутом вверх ногами, и как это могло помочь чжурчженям победить римлян. С другой стороны, вероятно, он еще не полностью постиг волшебство Орды.

Что же, что еще он мог сделать из того, чего пока не пробовал? Сначала ему ничего не приходило в голову. Потом он вспомнил, что дважды смотрел в трубу через толстый конец. А если взглянуть через тонкий?

Он поднес трубу к глазу, прикрыв другой, чтобы не путаться, как раньше. На этот раз светлый круг во тьме оказался шире. Там, где внутри круга до того было четкое, хотя и уменьшенное и перевернутое вверх дном, изображение, теперь наблюдалась смутная и расплывчатая игра цветов и теней. Аргиросу показалось, что через стекло смотрит темный, туманный образ святого Павла.

Василий потер глаза. Орда знал, как работала проклятая штуковина; неужели римлянин глупее и даже не сможет последовать примеру варвара? Возможно хотя Аргирос не был готов сознаться в этом.

Он нацелил трубу на вершину высокого дуба за рекой и внимательно рассмотрел изображение. Нижняя часть его была небесно-голубой, а верхняя – зеленой.

С какого конца ни смотри, труба переворачивала картинку мира.

Но как сделать изображение четче? Вероятно, подумал Аргирос, Орда использовал заклинание для собственных глаз. Тогда римлянин обречен на поражение, хотя и нет нужды о том переживать. Что же еще можно предпринять?

Он вспомнил, что труба на самом деле состояла из двух труб. Чжурчженьский шаман, очевидно, преследовал этим какую-то цель; ведь легче было бы сделать одну целую трубу. С решительным возгласом Аргирос сократил длину прибора, насколько то было возможно.

Он снова уставился в трубу. Изображение стало еще хуже, чем раньше. Но римлянин не унывал: ведь кое-что удалось изменить. Вероятно, он слишком сократил длину прибора. Тогда Василий вытащил тонкую трубу наполовину.

– Помоги, Богородица!

Картинка по-прежнему оставалась туманной, но она стала яснее, так что уже можно было различить отдельные ветви и листья деревьев на той стороне реки казалось, они теперь так приблизились, что до них можно дотронуться рукой. Аргирос несколько сократил длину трубы, и картинка стала менее четкой. Затем он опять немного вытянул прибор.