Шрифт:
Она повернулась на другой бок.
По темному ночному небу плыла полная луна.
Катя встала, задернула штору. Снова легла.
Дверь тихонько скрипнула.
– Катя... – сказал Ганин.
– Что? Все в порядке? – Она тут же села, кутаясь в одеяло.
– Да. Чего ты испугалась? – Он подошел, сел рядом, провел ладонью по волосам.
– Ты хотел поговорить?
– Нет.
Он через голову стянул с себя рубашку.
– Ганин! – яростно прошептала она. Вот оно, это дурацкое «потом»! Вот оно чем обернулось!
– Тише, тише... – Он скользнул к ней под одеяло, обхватил плечи. Его ладони были – как огонь.
– Ганин, я тебя ненавижу... – сквозь стиснутые зубы пробормотала она. Но сопротивляться не могла. И не хотела.
– Катя, – едва слышно выдохнул он. Тепло от его дыхания щекотало ей шею. – Ка-тя...
Он снова поцеловал ее. Только теперь поцелуй длился очень долго. Он как будто хотел выпить из нее душу. И она ответила ему тем же. Она впилась в него, вцепилась в него – и Ганин для нее тоже стал источником. Источником сил. Все те муки и переживания, которые пришлось пережить им сегодня вдвоем, могли компенсироваться только одним – этим объятием.
Больше они не произнесли ни слова, боясь разрушить призрачную ночную тишину.
Они столь нетерпеливо прижимались друг к другу, что почти теряли сознание. Только кровь ритмичным прибоем звенела у каждого в ушах.
Если бы кто-то за день до того сказал Кате, что она будет заниматься любовью с Григорием Ганиным, она бы рассмеялась этому человеку в лицо.
Но вот оно случилось – то самое, невозможное. Ее ладони скользили по его спине. И он прикасался к ней.
Наверное, именно потому, что происходящее казалось таким невероятным, невозможным, немыслимым (фантазия, сон, выдумка!), – ощущения были столь остры. Тяжесть его тела, тепло дыхания...
Она хотела оттолкнуть его, но вместо этого обняла его еще крепче.
Только во сне можно ощутить столь жгучее наслаждение – на грани боли. Их двоих несло стремительным водоворотом в бездонную, черную, звенящую пропасть. Все глубже, все дальше. А потом, когда, казалось, можно было дотянуться рукой до центра Земли, темнота вдруг взорвалась мириадами радужных искр...
Потом – после, не сразу – Катя пришла в себя. Постепенно к ней вернулось ощущение реальности. Она вновь обрела способность видеть, слушать, говорить...
– Что это было? – с тоской произнесла она. Риторический вопрос, вовсе не требующий ответа. На самом деле Катя удивлялась другому – что же заставило ее заняться любовью с человеком, которого она терпеть не могла?
Но Ганин не нашел ничего лучше, как ответить следующее:
– La petite mortе.
– Что?
– Маленькая смерть – в переводе. Так говорят французы. Наивысший момент...
– Уж лучше бы я и вправду умерла! – с досадой произнесла Катя.
– Тебе что-то не понравилось? – с беспокойством спросил он, целуя ее плечо.
– Ненавижу мужчин, которые после секса спрашивают женщину, понравилось ли ей... – Она оттолкнула его лицо. – Да, мне было хорошо! Но от такого «хорошо» потом только хуже становится... Это все равно что съесть килограмм конфет, а потом покрыться диатезной коркой!
– Боже, какие сравнения... – язвительно протянул он.
– Да, а твоя «петит морт» – жуткая пошлость!
– Узнаю свою Катю... Ты ничуть не изменилась! – сердито сказал он.
– Убирайся! – она оттолкнула его. – Ты мне больше не нужен.
Он вскочил и принялся быстро одеваться, но запутался в одежде. Потом, скомкав, со злостью отбросил от себя рубашку, которая не желала его слушаться.
– Катя... – вздохнул он, сидя на краю кровати. – Ну что ты за человек такой... Разве обязательно каждый раз оскорблять меня?
Она некоторое время молчала, уставившись в темноту.
– Я не знаю, почему ты на меня так действуешь... – наконец произнесла она. – Возможно, я не права. Но я ничего не могу с собой поделать!
На фоне зашторенного окна, подсвеченного со стороны улицы фонарями, был виден его четкий профиль, линия плеч. Ганин был не толстый, не худой, а какой-то поджарый, с юношеским рельефом мускулов... Кате почему-то стало больно смотреть на него. Она вдруг почувствовала, что ей снова хочется обнять его, но сейчас ей показалось невозможным сделать это.
– Я вот что должна тебе сказать... – Она села, обхватив руками колени. – Ты только не перебивай меня, пожалуйста! Мы ужасно переживали из-за Мики. Мы чуть с ума не сошли. Поэтому нам так нужна была эта... Мм... разрядка. В общем, то, что произошло, – некая физиологическая необходимость. Да ты и сам об этом знаешь!
– Прекрасно – ты теперь и думать за меня начала... – невесело засмеялся он.
– Ганин, у нас общий сын... Наверное, так или иначе нам придется время от времени сталкиваться друг с другом. Я тебя очень прошу – никогда не напоминай мне о сегодняшней ночи. Это была просто случайность!