– Я сам разберусь, – брюзгливо буркнул он, продолжая шевелить плечами и наклоняться. – Надо было шить на заказ, – обернулся он к сыну.

– Это долго?

– Долго. Несколько недель, наверное, – вздохнул Ганин.

– Очень долго! – возмутился Мика.

– Да, времени у нас нет... Ладно, выписывайте чек! – обернулся он к продавщице, испуганно выглядывавшей из-за вешалок.

Через полчаса Ганин с сыном вышли из универмага, пешком дошли до Лубянки, где была припаркована их машина – блестящее чудо ядовито-красного цвета (на таком цвете настоял Мика, но Ганин спорить не стал. «Вырастешь – отдам тебе», – пообещал он тогда сыну).

– Цветы нужны, – вдруг забеспокоился сын. – Как же ты без цветов?

– Найду по дороге. Знаешь, букет тоже надо было заказать заранее, – с запоздалым раскаянием вздохнул Ганин. – Чтобы чего-нибудь эдакое соорудили, фантастическое... Эскиз даже можно было нарисовать!

– Эскиз цветочного букета? – изумился сын.

– Да, а что? Потому что они, флористы, тоже мало что соображают, – брюзжал Ганин. – И вообще, тебе совет на будущее – о таких вещах заранее думай. Это же вопрос жизни и смерти!

– Да, папа, – серьезно кивнул Мика. – Может быть, мне с тобой поехать?

– Нет-нет, не стоит... Останешься с Серафимой.

– Ладно.

Дома Ганин быстро переоделся в новый костюм, долго и мучительно завязывал галстук. Мика помогал ему советами. Потом пришлось звать Серафиму Евгеньевну, и та, отпустив несколько ехидных замечаний (случая отыграться она никогда не упускала!), наконец милостиво уладила вопрос с галстуком.

Ганин побрызгался одеколоном, поцеловал Мику в макушку и выскочил из дома.

В ближайшем салоне флористики принялся выбирать букет. Выбор был огромный – у Ганина даже в глазах зарябило от цветов, половину названий которых он даже не знал.

Продавщицы так и забегали, стремясь угодить привередливому клиенту.

– Для кого букет? По какому поводу? – спрашивали они.

– Молодой женщине, – важно ответил Ганин. – Буду делать предложение...

Его слова повергли в шок служащих салона. Это ж какая на них теперь лежит ответственность!..

Перебрав кучу вариантов с орхидеями, каллами и лилиями, Ганин пришел к неожиданному выводу – надо дарить розу. Причем одну. Всего одну! В данном случае лаконизм более уместен, чем снопы из цветов и аляпистые корзинки в «новорусском» стиле... Ни бантиков, ни рюшечек, ни бумажного кружева!

Только одна роза.

Естественно, надо было решить – какого цвета...

Красный – цвет страсти. Белый – нежности и возвышенной любви. Можно розовый, но в данном случае компромиссы ни к чему...

Красный или белый?

Сначала Ганин склонялся к красному (еще жива была в памяти та фантастическая ночь!), а потом он взял в руки белую розу. Белую-белую – как снег на горных вершинах. Как крылья ангела... У этого цвета было слишком много обязательств – само собой разумеется, одной ночью не отделаешься! «Я буду любить тебя вечно. Только тебя. Только тебя...»

Григорий Ганин купил роскошную белую розу.

Еще через полчаса он надавил пальцем кнопку звонка.

– Гриша? – обрадовалась Катя, распахнув перед ним дверь. – Ты один? А Мика где...

И тут она осеклась. Увидела костюм, выбритое серьезное лицо, белую розу – и как будто сразу догадалась обо всем.

– Проходи, – сдержанно произнесла она.

Ганин зашел, протянул ей розу.

– Это тебе.

– Красивая... – хмурясь, сказала она, поднеся к лицу цветок.

– Катя... – сказал он, проходя вслед за ней. – Я бы хотел...

И замолчал.

Григорий Ганин в первый раз был у нее дома.

– Это ты сама? – удивленно спросил он, подходя к стеллажам, на полках которых разместились Катины деревянные творения. Бесконечные лошадиные табуны...

– Ага.

– Слушай, как здорово! – забыв обо всем, воскликнул он. – Я-то думал...

– Что ты думал?

– Мика говорил, что ты вырезаешь из дерева лошадок, и я... я представлял их совершенно по-другому, – признался Ганин и тут же пожалел о сказанном.

– Представляю, что ты представлял! – несколько нервно хихикнула Катя.

– Я представлял их... игрушками, – мрачно пояснил он. – А это... это настоящие скульптурные произведения, это...

Он внимательно рассматривал Катины творения.

Жеребята, рысаки, битюги с тяжелой поступью. Стоят, бегут, лежат. Пьют воду из ручья. Подняв голову, ловят широкими ноздрями ветер. Наклонив голову, роют копытом землю... Длинноногие, поджарые, нереальные в своей красоте. Готовые в любой момент сорваться с места и полететь вперед... В какие такие степи рвались они?

– Потрясающе! – совершенно искренне восхитился он.