Стоить жизни? Какая жизнь может быть без Ларк?

– Кит, – сказал он твердо, – научи меня, что я должен делать.

Ларк нежно сжала руки Белинды.

– Я стараюсь не впадать в отчаяние, но оно не покидает меня.

– Я знаю, – прошептала Белинда. Упавший на ее склоненную белокурую головку солнечный луч зажег огнем золотистые пряди волос. – Я чувствую то же самое. – Она посмотрела на заваленный письмами стол. – Как только я узнала, что случилось с Оливером, я сразу послала записку нашим родителям. Но их корабль уже отплыл из Бристоля.

Ларк кивнула.

– Можно было не сомневаться, что они бросятся вслед за Натальей. Как глупо с ее стороны тайно выйти замуж и покинуть Англию вместе с беглецом, которого преследует церковь. Она подвергла себя такой опасности. И все же я не могу не восхищаться ее мужеством. – Ларк отняла руки и принялась бесцельно теребить бумагу. – Бросить все, что у тебя есть – семью, дом, – ради того, чтобы быть рядом с любимым человеком!

Белинда задумчиво улыбнулась.

– Ты или я сделали бы то же самое.

Ларк заерзала на стуле, Ребенок за последнее время сильно вырос и стал активнее. Он словно стучался изнутри. Она ощущала такой прилив любви, что была готова кричать от сладостной боли.

– Белинда, – сказала она, – я бы все отдала, чтобы находиться сейчас рядом с Оливером. Он не был в восторге, когда я впервые сказала ему о ребенке, но потом, когда шок прошел, он разделил мою радость.

Белинда, высокая и белокурая, как и ее брат, разрыдалась.

– У вас, во всяком случае, была радость, которую можно разделить. – Она в отчаянии схватила одно из написанных ими писем и разорвала на мелкие кусочки. – Как они посмели отобрать у меня Кита! Я так и останусь теперь девственницей. – От душивших ее рыданий она больше не могла вымолвить ни слова.

Ларк неуклюже опустилась на скамейку возле плачущей девушки. Они сидели обнявшись до тех пор, пока Белинда не взяла себя в руки.

– Какая я ужасная эгоистка. Горевать о своей невинности, когда Кит и Оливер томятся в Тауэре.

Ларк расправила плечи и вздохнула. Сколько ни горюй, это не поможет освободить их. Белинда последние дни была сама не своя от горя. Пытаясь отвлечь девушку от мрачных мыслей, Ларк протянула ей шелковый носовой платок и спросила:

– Как ты это делаешь?

– Что?

–Ухитряешься выглядеть красавицей, даже когда плачешь.

Белинда еле заметно улыбнулась.

– Иметь лицо, которое кто-то считает красивым, небольшая заслуга.Это не дает ничего, кроме разве что заинтересованных взглядов мужчин, которые меня всегда раздражали. – Она погладила Ларк по черным волосам. – Лет через десять от моей внешности мало что останется, а у тебя, сестра моя, в глазах будет все тот же взгляд.

– Какой взгляд?

– Ты спокойная, рассудительная. Ты знаешь, чего хочешь.

Первый раз за все эти ужасные недели Ларк рассмеялась.

– Любовь Оливера дает мне силы. – Она коснулась подаренной Джулианой брошки, с которой не расставалась с того момента, как арестовали Оливера. Дни сплетались в недели, недели в месяцы, а она так и не смогла повидаться с ним. Официально он и Кит были «гостями короны», и это давало им право на пристойное содержание и еду. Но Ларк слишком хорошо понимала, что это не может длиться вечно.

Она жалела, что не рассказала Оливеру о своих чувствах, не призналась, что любит его таким, каков он есть. Он отправился в тюрьму с мыслью, что она все еще не верит в его любовь.

– Белинда, – сказала Ларк, – я хочу тебе показать кое-что.

Трясущимися руками она открыла маленький сундучок, стоящий на столе. Внутри лежали пузырьки с чернилами, острые наконечники для перьев и иголки. А на самом дне виднелся тщательно свернутый лист бумаги, исписанный небрежными каракулями Оливера.

Она читала письмо до тех пор, пока строчки не расплылись у нее перед глазами. Письмо предназначалось их будущему ребенку. Он давал советы, не скупясь на ласковые слова, словно не ожидал когда-либо увидеть его.

В своей обычной прямолинейной манере Оливер советовал ему ковать железо, пока горячо, почитать свою мать и, главное, получать удовольствие от жизни. В этом месте Ларк всегда улыбалась.

В конце письма тон менялся. «Когда ветерок ласкает твои щеки, – писал Оливер, – когда волны набегают на берег, это я целую тебя, это мои нежные прикосновения. Я – то, что всегда рядом с тобой. Ты никогда не будешь одинок».

Белинда затряслась от беззвучных рыданий. Осторожно свернув письмо, Ларк положила его обратно на дно сундучка.