Она посмотрела в бездонную зелень его глаз и ответила:

– Колдовское проклятие: «Чтобы тебя пронзила боль!»

Доминик обеими руками поднял ее лицо, наклонился и, поцеловав в губы, обжег ее горячим пламенем. Потом он снова прислонился к стене:

– Изабель тоже его ругала и предсказала ему необычную смерть.

– Я слышала, – сказала Кэтриона. – Не сомневайся, оно сбудется.

– Я бы предпочел услышать, что его повесят за его преступления. – Доминик взял ее руку, и их пальцы переплелись. – Давайте поскорее уйдем от этого чертова места.

Они вместе пробежали мимо горящего коровника и, петляя между домами, скрылись под густыми кронами деревьев, среди желтого ракитника. Кэтриона отыскивала дорогу, увлекая Доминика все дальше в холмы, пока Ачнадрочейд не превратился в едва заметное пятно На горизонте.

Кэтриона задумчиво произнесла что-то по-гэльски. Доминик, лежа на спине подле нее, повернул голову.

– Ну вот опять! Мне и английский-то ваш понять непросто.

Она посмотрела отсутствующим взором и, спохватившись, пояснила:

– Это означает: «Доброе имя потерять легче, чем заслужить снова». Ведь это не вы закололи того солдата?

– Нет. Это сделал Флетчер. Только не думайте, что я не убил бы его, если б потребовалось.

– О, безумное создание! Нельзя этого делать!

– Хорошо, я бы не стал. Я бы убежал от рядового Смита, не лишая его жизни.

– Все равно теперь ваше имя будет обесчещено. Они оповестят весь Россшир, и за вами начнут охотиться. Вы боялись темницы, но это будет хуже, чем тюрьма. За убийство отправляют на эшафот.

– Тсс, – зашипел Доминик, пригибая ее к папоротнику. – Сюда скачут.

Кэтриона опустилась рядом с ним на хрустящие коричневые стебли, оставшиеся еще с прошлого года, прячась за вновь отросшими ветвями. Она лежала под молодыми зелеными листьями, сходящимися над головой, остро чувствуя рядом тепло его тела, вспоминая его вкус, запах и свои ощущения под звездами в башне Дуначена.

Стук копыт приближался. Сквозь изгибы густой поросли папоротника она видела черные ноги и коричневые животы лошадей, солдатские сапоги в железных стременах и сверкающую сталь шпор. Она прильнула к Доминику и затаила дыхание, пока всадники не проскакали мимо.

– Нам нужно где-то спрятаться на время, – прошептал Доминик.

– Следуйте за мной!

Не рискуя подняться, Кэтриона поползла на животе по папоротниковому ложу. Извиваясь и скользя, как змея, она добралась до берега какой-то речушки со склоненными над водой рябинами. В этих местах она знала каждое дерево и каждый камень. Здесь она играла ребенком, здесь однажды рассадила колено, и здесь Калем учил ее быстро вынимать нож и бесшумно ползать по-пластунски. Таким извилистым путем они попадали на лужайку возле реки, оставаясь под покровом деревьев невидимыми для тех, кто находился наверху.

Они шли вверх вдоль русла, мимо водопада и круч с внезапно падающими камнями, уходя от погони.

– Ну, вот, – сказала она наконец, – здесь можно спрятаться.

Доминик остановился и окинул взглядом усеянный цветами луг, оканчивавшийся входом в каменистую пещеру. Отверстие было загорожено дроком, и если бы Кэтриона не вывела их абсолютно точно, пещеру можно было и не заметить, зато от ее входа хорошо были видны и речушка, и луг, и выступающие за ними окутанные туманом скалы.

– Пещера Калема? – негромко спросил Доминик.

– Да. Входите.

Под ногами было сухо. Против одной из стен виднелись заросли папоротника. Кэтриона наклонилась и пригнула его рукой, прежде чем сесть. Расправив свои юбки над выпирающими стеблями, она устроилась поудобнее и обхватила колени ладонями.

Доминик остался возле входа и внимательно оглядывал окрестности. Солнце и скользящие облака бросали на него попеременно то свет, то тень, золотя его блестящие волосы и тут же пятная их ржавчиной. Он стоял высокий, в килте, покачивающемся вокруг тела, и при этом выглядел как заправский горец. Кэтрионе приходилось постоянно напоминать себе, что это англичанин, брат английского лорда, и что не нужно слишком упиваться этим гибким мужским телом и дотрагиваться до него.

– Почему горы наделены таким магическим свойством? – тихо спросил он.

– Я не знаю. Для нас, гэлов, существуют и другие магические места. Они находятся за теми дальними морями на западе.

– Магические, но не священные. Древнегреческие боги жили на Олимпе. Интересно, все боги с начала сотворения мира селились в горах?

– В те времена здесь не было богов.

Доминик, соглашаясь, кивнул.

– Только горы. Я законченный скептик, но, право же, эти места мне кажутся священными.