Поначалу ей снился пастух в ракитовой роще. Он рвал желтые цветы и мял их в пальцах. «А теперь, — говорил он, — опусти их в горячую воду и выпей. И тебе будет хорошо». Шрам его куда-то исчез, и когда она спросила его об этом, он ответил, что шрам теперь в другом месте.

Потом ей снился отец: он стоял посреди пепелища на месте дома и ворошил кочергой золу. Она окликнула его — поглощенный своим делом, он даже не поднял головы.

Затем возникла какая-то женщина. Изабель так и не удалось разглядеть ее вблизи. Однажды она встала на пороге, потом неподалеку от деревьев, затем на берегу реки, похожей на Тарн. С ней было хорошо, хотя она ни разу не вымолвила ни слова и всегда держалась поодаль.

После Рождества сны прекратились.

Рождественским утром семья оделась, как положено, в черное — на сей раз это была уже их собственная одежда, они сшили ее из конопли своего урожая. Одежда была тяжелой и грубой, зато долговечной. Дети жаловались, что она натирает кожу. «Чистая правда», — подумала Изабель, но промолчала.

В толпе людей, собравшихся у церкви, они увидел Гаспара и подошли поздороваться.

— Слушай, Этьен, — заговорил Гаспар, — на постоялом дворе мне встретился один тип, который может достать тебе камень на дымоход. В Монбельяре, это день езды отсюда, есть гранитный карьер. Весной он готов приволочь тебе плиту. Ты только скажи, сколько тебе нужно, и при первой же оказии я дам ему знать.

Этьен кивнул.

— А ты сказал ему, что расплатиться я могу только, коноплей?

— Bien s^ur. [59]

Этьен повернулся к женщинам.

— Весной у нас будет камин, — сказал Этьен негромко, чтобы соседи-швейцарцы не услышали и не обиделись.

— Благодарение Богу, — машинально откликнулась Изабель.

Он посмотрел на нее, сжал губы и отвернулся. В тот же момент к ним подошла Паскаль. Она кивнула Анне, слегка улыбнулась Изабель. В церкви им не раз приходилось встречаться, но поговорить случая не выпадало. Подошел Авраам Ружмон, настоятель, и заговорил с Анной. Воспользовавшись возможностью, Изабель повернулась к Паскаль:

— Простите, что не зашла повидаться. Сейчас… это сложно.

— А что, узнали про… про…

— Нет-нет, не волнуйтесь.

— Изабель, у меня есть…

Она оборвала себя на полуслове — рядом с Изабель возникла Анна: губы у нее были сжаты, взгляд устремлен на Паскаль.

Та смешалась на мгновение и просто сказала:

— Да поможет вам Бог вынести эту зиму.

— И вам тоже, — слабо улыбнулась Изабель.

— Зайдете к нам в перерыве между службами?

— Bien sыr.

— Отлично. Ну, Якоб, что ты на сей раз для меня припас, chйri?

Он извлек из кармана темно-зеленый камень пирамидальной формы и протянул ей.

Изабель направилась к церкви. Оглянувшись, она увидела, как Якоб о чем-то шепчется с Паскаль.

По окончании утренней службы Этьен сказал ей:

— Ты с мамой идешь домой.

— А как же служба в Шале?..

— Тебя там не будет, la Rousse.

Изабель хотела ответить, но, уловив его взгляд и напрягшиеся бицепсы, не произнесла ни слова. «Выходит, — подумала она, — Паскаль я не увижу. И Святую Деву тоже не увижу». Она закрыла глаза и, словно ожидая удара, наклонила голову.

Этьен стиснул ей локоть и грубо выволок на улицу.

— Ступай, — велел он, подталкивая ее в сторону дома. Анна встала рядом. Изабель механически вытянула руку.

— Мари, — окликнула она.

Дочь тут же подбежала к ней и взяла за руку.

— Нет. Мари пойдет с нами в церковь. Иди сюда, Мари.

Мари посмотрела на мать, потом на отца. Выпустив руку Изабель, она отошла на несколько шагов в сторону и остановилась посредине.

— Сюда. — Этьен указал на место рядом с собой. Мари посмотрела на него широко раскрытыми голубыми глазами.

— Папа, — громко сказала она, — если ты ударишь меня, как маму, у меня кровь пойдет!

От гнева Этьен словно выше сделался. Он шагнул к ней, но, уловив предостерегающий жест матери, остановился, покачал головой и огляделся: люди застыли в молчании.

Метнув на Мари яростный взгляд, он повернулся широко зашагал к дому Гаспара.

Анна направилась к тропинке, ведущей к дому. Изабель не пошевелилась.

— Пошли, Мари.

Мари оставалась на том же месте, пока не подоше Якоб.

— Пошли на реку, — сказал он, беря ее за руку. Мари послушно последовала за братом. Никто не оглянулся.

Якоб играл с Мари, пока холод не погнал их домой, где они продолжали неутомимо придумывать все новые игры с камешками. Якоб учил сестру считать и раскладывать их по цвету, размерам, породе. Потом они начали обрисовывать при помощи камней контуры. Они бросили на пол косу, обложили ее по всей длине камешками, убрали — остался контур косы. То же самое они проделали с граблями, лопатами, горшками, скамейкой, комбинезонами, бриджами, собственными руками.