— Такой с гумозной рожей гнома? Под Модным ходит?

— Ходил, — поправил Глеб. — Его пес конкретно за ногу цапнул. Узнай, в какую больницу отправили Родика. Скорее всего в Склиф, но выясни точно. — Валентин хотел задать вопрос, но Глеб остановил его, подняв руку. — Не перебивай. Сегодня же пошли надежного человека, а лучше всего заявись к Родику лично. Твою морду бандосы всей Москвы знают. Через минуту всем раззвонят, что Валя Смертин навестил Родьку Гнома.

— Они же ему после этого капельницу со скипидаром засадят! — не удержался и вставил Валентин.

— А нам какое дело? Родик, сердцем чую, стукач ОБНОНа [59] , сам бог его велел на ножи поднять. Если бы ты захотел из него информашку вытрясти, ты бы вытряс?

— Говно вопрос! Шесть секунд — и все.

— Значит, будем считать, что Родик сдал тебе партию наркоты на три «лимона».

Валентин встрепенулся, открыл рот, но Глеб снова остановил его, вскинув руку.

— Героин. Товар придет в фуре из Рязани. Упакован в мониторы. За фурой отправился Басурман. Личность известна?

Валентин кивнул.

— Значит, взять его на контроль в Рязани труда не составит, — продолжил Глеб. — Где ты накроешь фуру, по дороге или в Москве, особой разницы нет. Но в ней твой избирательный фонд, твоя рекламная кампания и твой депутатский мандат.

— А хозяин груза кто?

— Не бойся, претензий он не предъявит, — улыбнувшись, ответил Глеб. — А Модному уже все по барабану. Что скажешь?

Валентин задумался. Помял пальцами подбородок.

— Контролируемую поставку надо крутить, — неуверенно сказал он. — Брать на перепродаже и давить по всей цепочке разом.

— Обалдительно! Через три «бэ». Блин! — Глеб в сердцах шлепнул ладонью по колену. — Ты уникальный человек, Валька.

— Не понял? — Валентин поднял на Глеба тяжелый взгляд.

— У тебя ума хватает только убитую тачку отобрать. А чуть дороже «штуки» баксов — так мозги клинит! Ну кто три «лимона» в зубах дяде несет? За такую глупость даже в ваших органах не поощряют.

— Хватит чморить, — зло процедил Валентин. — Если умный, то делай все сам.

— Что мог, я уже сделал. — Глеб выдержал паузу. — Короче, Спиноза, слушай план и цени мысль. Ведешь Басурмана от Рязани. В дороге накрываешь его. Всю бригаду валишь в канаву при сопротивлении. Торжественно конфискуешь половину груза. Вторую половину везешь в Москву. Ставишь раком остатки команды Модного и заставляешь пахать на себя. Вернее, не на себя, а на твоего генерала.

— Ага! Тогда получается, я побоку. Со мной Орлик делиться не станет.

— Не побоку, а в Думе. На захвате фуры я тебе такой пиар организую, что хоть генерала присваивай! А генерал Орлик пусть кого хочет, того на наркоту и ставит. Нам это уже будет без разницы. Пусть только переведет из своего фонда на мой счет бабки за половину груза.

— А на кой тебе такие бабки в «деревянных», да еще и по безналу?

— На борьбу с голодом в Бангладеш, елки зеленые!

Глеб отдышался. Полез в карман плаща. Достал пачку банкнот. Не считая, разделил пополам.

Сунул часть денег в нагрудный карман куртки Валентина.

— Это тебе на питание.

Открыл бардачок, бросил в него вторую часть.

— Это на мелкие расходы. Бойцам своим поляну накроешь.

Валентин затолкал деньги глубже. Из другого кармана достал мятую пачку сигарет, губами достал одну. Прикурил от зажигалки «Зиппо». Дунул дымом на язычок огня, захлопнул крышку зажигалки.

— Зачем я тебе, Глеб? — глухим голосом спросил он.

— Хороший вопрос.

— Только не юли.

— И не собираюсь. — Глеб развернулся, чтобы не смотреть в лицо Валентина. — Мы в одном дворе росли, только из двора разными дорогами пошли. Ты, Валька, обычный парень с банальнейшей судьбой. Школа, армия, школа милиции. Незаконченное заочное юридическое, на каждую сессию отпрашиваться надо. На экзаменах со стыда каждый раз сгораешь, и ставят тебе два балла за знания плюс два за звание. Три командировки в Чечню. Пара цацек на мундире. Ни кола ни двора. Живешь между сумой и тюрьмой. К Орлику прибился. Вроде бы повезло, а радости от этого не испытываешь. По ночам вздрагиваешь.

— Вообще не сплю. — Валентин поморщился и прикусил фильтр сигареты.

— Вот-вот, — кивнул Глеб. — Только орлики скоро, как накипь, сойдут. Кончается их время. А такие, как ты, были, есть и будут. Я из таких козлодоевых народных избранников делал, что ты на их фоне просто Спиноза. А уж про порядочность я вообще молчу. Там пробы ставить негде. По сравнению с ними, ты — дитя невинное. У нас, Валя, весь народ невиновен. Воруют от нищеты и в нищете всю жизнь мыкаются. Не со зла, а от безысходности на дорогу выходят. Девки — на Тверскую. А пацаны с обрезами вдоль трассы.

— Складно излагаешь, — криво усмехнулся Валентин.

— Нет, Валя, это ты им излагать будешь. Мне они не поверят, а тебе обязательно. Валентин Смертин, рубоповец по прозвищу Смерть Врагам, скажет то, что люди давно хотят услышать: закон и власть народа. Когда Орлик блеет про закон и народовластие, блевать тянет от одного вида его рожи. А с тобой любой мужик с радостью и бутылку уговорит, и в бой пойдет. Внешность у тебя такая. Доверие вызывает. Харизма это называется по науке. Важнейшая в политике вещь.