Губы Джонатана мгновенно прижались к её губам; его тело впечатало Марию в стенку.

Послышался смешок, и дверь снова заперли. На засов. Решив, что часов в шесть два колдуна дверь как-нибудь выломают - не чарами, так лбами.

– Конспирация, - пробормотал Джонатан, отпустив девушку.
– Не бойся, - усмехнулся он при виде паники в её глазах.
– Я же сказал, что тебя не трогаю. Ты для меня - святыня. Трогать можно только в перчатках. А лучше - молиться на расстоянии. Я тебя уважаю - ты от меня удрала.

– Ты можешь заткнуться?
– прошипела Мария, яростно притягивая его к себе. Кстати, изрядно озадаченного таким пылом.
– Я хочу тебя! Да расстегни эти долбаные штаны!
– зашипела она ещё яростней, щупая его ниже талии.
– И попробуй только не встать, я тебе не Стэлла!

Мария вбила его в стену, поставив ногу на лестницу. Он задрал юбку, разорвал трусы на клочки и отымел, как шлюху, под её шумное, прерывистое дыхание - вздохи страсти, рождения и смерти.

– А теперь - отвечай!
– она приблизила хищное лицо к его красивому, измученному лицу.

– Я убил… но не Катю. Её звали Анжела, она была чёрным магом, такой слабой, что даже обидно. Кстати, ты будешь смеяться, но я спасал тебя! Анжела наточила ножик про твою шейку, милая! Я схвати её за ручку в нескольких сантиметрах от твоих артерий. Я сразу понял - это не Катя. Катя - патологически добрая, даже противно. Считает белых магов особой разновидностью добрых фей и Дедов Морозов. Даже Виллина переучить её не смогла. И, вообще убивал совсем не я… И насчёт Стэллы - это ты зря. Ты меня обидела - я чуть импотентом не стал.

– Подожди, - Мария машинально оправила юбку, - я ничего не поняла, говори медленнее или понятнее.
– Так ты убил или нет?

– Я… и не я, - Джонатан нахмурился.
– Меня заколдовала одна ведь… ну, бывшая директриса. Я попал в университет в 10 лет, такой себе вундеркинд. Ну, меня и застукала за чтением книг по чёрной магии. Причём, читал я с упоением, да ещё и пиво потягивал. Она взбеленилась, схватилась за сердце и обозвала меня неблагодарной сволочью. Сказала, что я - двуличный. Ну, и сделала меня двуличным. Моя вторая половина - просто преступник какой-то! Злой, лживый, хитрожопый. Но фанатично защищает белую магию, - спятивший рыцарь без тормозов.

– И ты использовал свою вторую половину, как чернокожего раба, для дел, в которых не хотел пачкать ручки. И совесть молчит, как купленный свидетель, и сердце не болит. Удобно!
– Мария сама не понимала, бесится ли она или восторгается. Пожалуй, 50 на 50. Или 60 на 40. В счёт потрясающего оргазма, который он ей подарил.

– Ага, ты думаешь, это так просто: носить в себе жестокого двойника, как беременная баба - дауна-младенца?
– зло прищурился Джонатан. Или уже не Джонатан. Внешне он остался прежним, но стал как-то опаснее, злее. Беспредел горел ярким светом из его янтарных глаз.
– А знаешь ли ты, как я себя потом ненавижу? Как стыжусь, словно подросток, заловленный на онанизме. Тебе кажется, что это так здорово? Так стань же такой самой! И Джонатан громогласно проклинает её…

Она словно распалась на две половинки, как разрезанное пополам яблок. Только одна половинка была гнилой, тухлой, мёртвой, чужой.

– Сволочь ты, Джонатан Вэйс! Всегда был, и всегда останешься!
– с горечью проговорила Мария, осознавая, как хрупки и беспомощны теперь слова.
– Но я отомстила тебе раньше, словно предчувствовала твою подлую сущность: я трахнула тебя! Я! А не ты меня! И, значит, теперь я всегда буду чувствовать тебя за спиной, оставаясь для тебя невидимкой, - кричала девушка почти в истерике; слёзы текли по щекам, раскрасневшимся от взрыва чувств.

– Не забудь, что своего демона надо будет время от времени выпускать, как злую собаку на прогулку, - сочувствующе приговаривает прежний Джонатан.
– Это даже полезно, зато теперь ты навела порядок в своей душе: добро в одной куче, зло - в другой. Теперь только разложить по полочкам, и готово, - психиатр сам себе! Идиллическая мечта шизофреника.

Он коснулся её щеки смущающим прикосновением.

– Какая-то стерильная у тебя доброта, - пожаловался он.
– Твоя шлюха-убийца, злобная ведьма - сейчас спит, - отметил он, скорбно улыбаясь.
– Придётся тебе время от времени будить свою спящую ведьму. Но не раньше, чем раз в сто лет. Если доживёшь.

– А сколько, кстати, живут колдуны? Ты не знаешь?

Удивительно, но добро, как снежный сугроб, охладило её злобу. Обе половины её личности общались вполне мирно, словно сидели рядышком на завалинке, в какой-нибудь тихой деревушке.

– Смотря какие… везучие - почти вечность.

– Уже шесть, - Мария глянула на круглые, глупые часы, висящие на стене, чей ход был похож на шорох.
– Мне пора. Передавай привет Виллине. Скажи, что я как-нибудь напущу на неё свою злую половину. Если уж у меня появилась злая собака, я её максимально и с пользой использую. Я практичная.