Шрифт:
И уже сейчас могу вспомнить, что меня допрашивал Филя, а с ним были два брата-наркомана, которые совсем не братья, а рядом маячил с обрезком ржавой трубы в руках Костя Бирюлев, он учился в параллельном классе…
Интересно, что же со мной такое происходит, и главное почему?
Неужели оттого, что не успел придти в себя от прошлого поминок? Только начал отходить, как меня снова напоили…
Так может, если продолжать таким же образом, я стану обычным алкоголиком? И сбудется моя мечта? Я буду помнить каждый свой шаг по этой жизни, или почти каждый.
От предвкушения такого радостного события у меня лицо само собой скривилось в жуткую гримасу.
Помнить все то, что происходит вокруг и во мне самом? Вот уж чего не пожелаю самому злейшему врагу…
Вот это ты, сейчас… сегодня.А что же есть?Обрывки фраз, мельканье лиц.Как мало остается от тебя,Когда уходит память.Нет уж, лучше не пить совсем, тогда остается надежда, что так и умру, ничего не поняв в этой жизни.
Я замычал и потянулся к стакану, стоящему на свеженасыпанном соседнем могильном холмике. Он был прикрыт кусочком хлеба — этот обычай к нам пришел от викингов, считавших, что не все духи уходят, некоторые бродят по земле, ища возможность отомстить кому-то из живых, поэтому их нужно умиротворять подношениями. Тогда они, возможно, и передумают, уйдут в Валгаллу…
Естественно что в стакане была водка. Л что еще может умиротворить призраков? Бомжи — обитатели кладбища, которые сегодня исполняют роль духов, до этой могилы еще не добрались.
Я отвел взгляд в сторону, обратив мысли к более светлой стороне жизни…
И все-таки, кто же убивает? Кто мстит за ангела? Кто станет его следующей жертвой?
Неужели тот, кто навел бандитов на меня, прав, и эти убийства совершаю я?
С горечью осознавал, что такое вполне может быть. Мое второе «я» способно на многое. Данный факт отмечен теми, кто с ним встречался.
Я сам его в действии никогда не наблюдал, ничего о нем сказать не могу, потому что всегда, когда есть мое второе «я», нет меня и наоборот.
Знаю только, что оно вполне могло проводить следствие, вершить суд и выступать в роли палача. Так рассказывали трое ребят, что доставали меня в старших классах, пока однажды по их же настоянию я не выпил.
Они хотели надо мной посмеяться, унизить, возможно, избить…
После того, что произошло потом, меня стали обходить все школьные драчуны. А единственным, кто не знал, что случилось в этот злополучный вечер, оказался я.
Не помнил абсолютно ничего…
Поэтому никогда не знаю, на что способно мое второе «я» и готов подозревать его во всех смертных грехах.
И не только я. Ко мне весь город относится как к блаженному, которого лучше не трогать, иначе он за себя не отвечает.
Внимание бандитов ко мне — вряд ли нелепая случайность. У них явно есть какая-то информация, подозрение — слова какого-то доброго человека, решившего, что я слишком долго живу на этом свете…
Вряд ли Болт ограничится тем, что послал Филю поговорить со мной. Это лишь начало…
Следующее действие должен произвести кто-то из прикормленной милиции…
Кажется, о милиции я сказал вслух, и напрасно. Не стоило произносить это слово.
…Горожанину, позвавшему напрасно городского стража и тем отвлекшего его от обхода городских улиц, предписывается десять батогов. Наказание должно быть произведено сразу, на месте.
Старинный городской уклад.За спиной я услышал громкий хруст веток, звук был устрашающим, словно стадо кабанов пробиралось сквозь заросли.
Довелось мне как-то такое наблюдать на Алтае. До сих пор помню грозное хрюканье, топот и треск. Тогда я был моложе и сообразительнее, как только услышал, так сразу и побежал, а сейчас у меня реакция уже не та…
Пока сообразил, пока решил, что нужно бежать…
Я рассеянно повернулся… и взметнул руки вверх, увидев нацеленный на меня ствол автомата. Еще не услышав приказа и не увидев лица, лишь разглядев пламенеющий околыш фуражки.
Этому нас уже научили — не дразни стражей порядка. Они вряд ли поймут твои шутки, и застрелят тебя, а потом напишут в своем рапорте, что ты не подчинился и оказал сопротивление.
Набросился на них, размахивая ножом, автоматом, пулеметом, камнем, это в зависимости от того, что им удастся найти поблизости от твоего хладного тела.
Им всегда страшно, поэтому стреляют быстро, хотя и неточно.
Вслед за околышем показалось и молодое хмурое лицо, а за ним продолжение руки, держащей автомат.
Палец побелел от напряжения, елозя по спусковому крючку…
— Учение? — спросил я, мирно улыбаясь, показывая всем видом, что являюсь законопослушным гражданином и преступных намерений не имею. — Или пришли арестовывать? Если так, то где ОМОН и ордер, подписанный прокурором?