Устав жить, постоянно опасаясь покушения, Клариса немного расслабилась, но тревога не ушла совсем. Возвращение домой все еще оставалось желанной целью. Пять лет она ждала возможности вернуться. И хоть и не увлеклась лордом Хепберном, она по-прежнему будет стремиться к достижению своей цели.

Завернув за угол, она увидела мелькнувший подол платья за живой изгородью и решила сделать вид, что никого не видела. Скорее всего какая-то гостья решила уединиться и всплакнуть из-за несчастья, явившегося целиком плодом ее воображения.

Но она не могла преодолеть искушения подсмотреть, что это за дама, которая не хочет рыдать при свидетелях.

В конце узкой тропинки стояла маленькая белая беседка, отгороженная от прочего сада живой изгородью из вьющихся роз. Там, за розовыми соцветиями, стояла Миллисент. Вид у нее был несчастный. Клариса решила, что не стоит нарушать уединения хозяйки дома, и, не замедляя шага, помахала ей, но Миллисент обрадованно крикнула ей:

– О, ваше высочество, я так рада вас видеть!

Клариса тоже обрадовалась, что это Миллисент, а не кто-либо другой. Миллисент нисколько не была похожа на своего брата. Видимо, ему достались все пороки надменности и цинизма, которые Господь уготовил на троих. Миллисент была тихой, любезной, с ней было приятно находиться рядом, чего не скажешь о ее брате.

Клариса решила, что вообще не станет думать о нем сегодня. И говорить с ним уж точно не будет. Даже если они столкнутся нос к носу.

Клариса остановилась у изгороди.

– Доброе утро, леди Миллисент. Отличная погода для верховой езды. Не хотите ли составить мне компанию?

Миллисент сразу погрустнела.

– Спасибо, но я не слишком хорошо держусь в седле, и мне не хочется лишать удовольствия вашего красивого жеребца.

Клариса с шутливой надменностью вскинула голову:

– Неужели я похожа на человека, который выбирает себе друзей, основываясь на их умении держаться в седле?

– Нет! Я никогда бы не подумала… – И тут Миллисент улыбнулась. – Вы меня дразните.

Клариса ответила ей улыбкой.

– Дразню.

– Заходите в беседку. Присядем на минутку и обсудим бал. Вчера нам так и не удалось поговорить.

Вот уж чего Кларисе совсем не хотелось, так это обсуждать бал. Ну; скажем так: эта тема была предпоследней в списке предпочтений. Ей также совсем не хотелось говорить о Хепберне, хотя она не прочь была узнать, все ли с ним в порядке. Но она решила, что Миллисент и так взвалила на свои хрупкие плечи слишком много обязанностей в связи с подготовкой бала, и, возможно, ей станет легче, если они поговорят на эту тему после того, как Клариса выяснит, что случилось с Хепберном. Поднимаясь по ступеням в беседку, она спросила:

– Надеюсь, ваша сестра здорова? И ваш брат тоже? – Миллисент удивилась.

– Полагаю, они здоровы.

– Хорошо. Хорошо. – Клариса уселась на белую крашеную скамью. – Вы их видели?

– Видела ли я Пруденс? Вы, верно, шутите! Я не могу заставить ее подняться раньше полудня. – Миллисент тоже села. – Я говорю этой девчонке, что она не королева, но она меня не слушает. Вы спали до полудня каждый день, когда жили во дворце?

– Вовсе нет. Бабушка нам не позволила бы. – Клариса говорила, а сама старалась выудить у Миллисент побольше информации о Хепберне. – Нам велели подниматься с рассветом, и, какой бы ни была погода, не меньше часа мы проводили вне стен дворца, проходя пешком быстрым шагом значительные расстояния. Затем плотно завтракали. Пища была простой – той, которую одобряла бабушка, а затем… – Клариса умолкла, когда увидела в глазах Миллисент живой интерес. Она старалась поменьше рассказывать о своей жизни. Не потому, что боялась, что Миллисент ее предаст, но она могла случайно проговориться, а это опасно для Кларисы и ее сестры. – Но все это было давно, и я больше не принцесса.

– Вы какой страны принцесса? – в лоб спросила Миллисент.

– Какая же я принцесса, если зарабатываю на жизнь торговлей? – Она так и не узнает, что случилось с Хепберном.

– Слушая все эти истории про революции, я все время думала о том, что случается с теми, кого свергают с престола. – Миллисент смотрела на нее с теплотой и сочувствием. – Теперь я знаю ответ. Они приходят, чтобы мне помочь.

Клариса с недоумением смотрела на свою собеседницу. Как могла она считать ее некрасивой? Лицо девушки светилось симпатией. Миллисент ей сочувствовала, и это понимание и такт были как бальзам для души Кларисы.

– Мужчины в Шотландии круглые дураки. Иначе вы давно вышли бы замуж.

Миллисент отшатнулась, словно получила пощечину.

– Не такие уж они дураки. – Она залилась румянцем. Оказывается, Миллисент тщеславна.

– Скажите правду: неужели ни один мужчина не заставлял ваше сердце биться быстрее? – спросила Клариса.

Миллисент с напускным безразличием сказала:

– Даже когда я была совсем молодой, не питала больших надежд.

– По поводу кого именно? – лукаво поинтересовалась Клариса.

– Да так… просто.

Миллисент старательно избегала встречаться с Кларисой взглядами.

– Какой мужчина станет на меня смотреть? Я скучная и некрасивая.

– Не некрасивая, а неухоженная. А что касается того, что вы скучная, так это совсем не так. Вы кажетесь мне обаятельной собеседницей, доброй и понимающей. Ваша преданность семье достойна всяческих похвал, но вы заслуживаете настоящего женского счастья. Стоит ли служить домочадцам до конца дней своих?

Миллисент выпрямила спину и сложила руки на коленях.