– Привет, Сьюз! – раздался приятный сочный баритон. Приветствие прозвучало так непринужденно, словно сцена происходила в обеденный перерыв в кафе, а не в пять утра в темном закоулке. – В чем дело?

Бесшумно ступая по влажной булыжной мостовой, на Каликоу-элли свернул незнакомый мужчина. Высокий, с коротким ежиком темных волос, со шрамом на лбу и с такими пронзительными ясными глазами, что у меня перехватило дыхание. На нем были джинсы, сапоги и кожаная куртка, отороченная овечьей шерстью.

– Эти суки хотят упечь меня в больницу! – ответила Сьюз, сбавив тон.

«Интересно, кто из моих на редкость благопристойных соседей сейчас с упоением наблюдает за происходящим из окон своих спален?» – подумала я. Еще бы! Обычно тишину в этот час нарушает лишь глухой шум моих машин да слабый писк грызунов-нарушителей, обезвреженных Мышиной Полицией.

– Остынь! – посоветовал незнакомец. – Добрые люди спасли тебе жизнь, а она, даже если ты иного мнения, дорогого стоит. Так что будь хорошей девочкой, скажи спасибо и пойдем со мной. Сегодня наш фургон останавливается у Флагштока, помнишь?

К моему величайшему изумлению, Сьюзи повернулась к нам и сладким голоском, как и подобает хорошей девочке, ласково поблагодарила нас, а затем, смиренно следуя за высоким мужчиной, исчезла в предрассветной мгле.

– Что это за таинственный незнакомец? – выдохнула я, прислонившись к дверному косяку и обмахиваясь рукой.

– Это Дэниел, – сказала Джули, которая тоже была под впечатлением. – Он работает в «Супах рекой». Вы ведь пекарь, да? Тогда он вернется.

– Да? – пролепетала я. – А почему?

– Потому что он работает в «Супах рекой», – с досадой пояснил Томмо. – Нам пора, – добавил он, прислушавшись к своей рации. – На кольцевой «запеканка». Поехали, Джули.

Санитарка собрала инструменты в сумку и приготовилась идти за напарником.

– А что такое «запеканка»? – спросила я вдогонку.

– Сгоревшая машина, – объяснила она. – А вы славно поработали! Спасли этой девице жизнь. До свидания.

Я вернулась в пекарню, сделала маффины и французский хлеб, забросила в печь плетенки из оставшегося теста и изо всех сил старалась не думать о проиcшедшем. Но перед глазами все равно то и дело всплывало мертвенно-бледное лицо девушки. Я вспоминала ее хрупкое тело и агрессивную реакцию, ничуть не удивившую санитаров «скорой помощи».

Потом я вдруг заметила, что Горацио с заинтересованным видом изучает лапу Хекла, и только тогда осознала, что мне давно пора позаботиться о своих подопечных.

Хекл, против обыкновения, разрешил мне осмотреть рану. На шершавой подушечке его закаленной в боях лапы виднелся маленький, но достаточно глубокий порез, из которого сочилась кровь, – и это хорошо, учитывая содержимое шприца. Я сунула шприц в полиэтиленовый пакет – возьму с собой, когда повезу Хекла к ветеринару. Интересно, а кошки могут заразиться СПИДом? Ведь существует же кошачья версия и называется она… Как же она называется? Господи, до чего же я устала и замерзла!..

В тот момент, когда старый добряк Хекл громко замурлыкал, принимая мои рассеянные поглаживания, в дверь, которая, кстати, была открыта, осторожно постучали.

– Можно войти? – спросил звучный баритон.

– А почему бы нет? – ответила я вопросом на вопрос, внезапно почувствовав слабость в коленях.

Гость закрыл за собой дверь. Горацио, изменив своим привычкам, подошел к нему и, задрав хвост трубой, вежливо промурлыкал приветствие. Дэниел из «Супов рекой» опустился на одно колено и протянул руку Горацио с достоинством и явным удовольствием позволил почесать себя за ушами и пригладить усы.

– Котя, как тебя зовут? – спросил Дэниел. Наконец я обрела дар речи.

– Его зовут Горацио. Это Джекилл, это Хекл. А меня зовут Коринна.

– Приятно познакомиться! – улыбнулся Дэниел нам всем. – А я пришел вас поблагодарить, – добавил он, выдвигая стул и садясь.

Джекилл тут же устроилась у него на ноге. По натуре она киска довольно бесхитростная.

– Да не за что, – пробормотала я. – Еще чуть-чуть, и все бы закончилось очень печально. Не подоспей санитары… Она уже посинела вся. Прямо как вот этот пол…